зубы.
Волна врезалась в борт, и сила этого удара как будто вернула его в настоящее.
– Ты знаешь, что такое рифы Минкерс? – Он пересек каюту и вернулся с какой-то книгой, которую бросил мне. – Триста восьмая страница. Если тебе хочется прочесть подробное описание кладбища, на котором ты будешь погребен.
Я держал в руках вторую часть «Лоции пролива Ла-Манш».
Я нашел нужную страницу и прочел: Рифы Минкерс. – Фарватер огражден бакенами. – Необходима осторожность. – Рифы Минкерс представляют собой обширную группу подводных и выступающих над водой скал и рифов, а также многочисленных песчаных и галечных отмелей… Самая высокая скала – Метресс-Иль – достигает тридцати одного фута в высоту. Она расположена в середине группы, и на ней стоит несколько домов… Далее рассказывалось о том, что рифы занимают площадь длиной около семнадцати с половиной миль и шириной в восемь миль. Параграф за параграфом подробно описывали расположение основных рифов и бакенных ограждений.
– Должен тебя предупредить, что так называемые дома на Метресс-Иль – это не более чем заброшенные каменные лачуги.
Он разложил карту на столе и склонился над ней, обхватив руками голову.
– Как насчет прилива? – спросил я.
– Прилива? – взволнованно встрепенулся он. – Прилив, конечно, играет важную роль. – Он повернулся и уставился на пол, слегка покачиваясь и балансируя в такт корабельной качке. – А впрочем, это уже не имеет значения. – Он опрокинул в себя остатки рома и налил себе еще. – Угощайся. – Он подвинул ко мне бутылку.
Я покачал головой. Напиток не смог справиться с леденящей пустотой у меня в душе. Скользнувшая в горло согревающая струйка, не более того. Мне было холодно от усталости и осознания неизбежного конца. Но во мне все равно теплилась надежда на то, что мы что-то можем предпринять. Если бы он не был так измотан, если бы он поел и поспал…
– Когда вы в последний раз принимали пищу? – спросил я.
– О, я съел немного мясных консервов. Думаю, это было сегодня утром. А ты, наверное, голоден? – внезапно встревоженно поинтересовался он, совершенно застав меня врасплох подобной заботой.
Казалось нелепым признаваться в чувстве голода, в то время как корабль мог в любую секунду пойти ко дну. Но одной мысли о еде оказалось достаточно.
– Да, очень, – кивнул я.
Как бы то ни было, но это могло отвлечь его от бутылки и заставить отправить в свой желудок что-то помимо алкоголя.
– Ну хорошо. Пойдем поедим.
Мы спустились в буфет. Пэтч осторожно нес стакан, балансируя на уходящих из-под ног трапах и палубе. Мы нашли банку ветчины, хлеб, масло, пикули.
– Как насчет кофе?
Не дожидаясь ответа, он разжег примус и поставил на него чайник.
