что это я вернул его к жизни.
Когда я вернулся в кочегарку, уголь показался мне на удивление легким. Я почти не замечал боли в руках. Ко мне вернулись уверенность в собственных силах и желание бороться. Внезапно я ощутил, что меня переполняет энергия.
Оказалось, что двигатели необходимо запускать через каждые десять минут. Около трех минут ушло на то, чтобы развернуть пароход кормой к ветру. Следствием этих трех минут стало стремительное падение давления пара в котлах. Мне пришлось лихорадочно работать лопатой, чтобы успеть поднять это давление до следующей команды с мостика. В пятнадцать тридцать он позвал меня наверх и поставил к штурвалу.
– Следи за брызгами воды, – сказал он. – Они подскажут тебе направление ветра. Держи ее строго по ветру. Если ты отклонишься хоть немного, корму тут же развернет. И положи руль на борт, как только скомандуешь мне запустить двигатели. Учти, что судно будет продолжать двигаться не меньше пяти минут после того, как двигатели заглохнут.
С этими словами он ушел, и я остался на мостике один.
Было неописуемо приятно просто стоять, держась за штурвал. Но если рев топки и периодический гул двигателей создавали в кочегарке атмосферу обыденности, то теперь я оказался лицом к лицу с реальной опасностью. В тусклом свете клонящегося к концу мартовского дня я увидел: нос так сильно просел, что едва виднелся над водой, несмотря на то что ветер дул нам строго в корму. А как только судно развернуло и нам снова пришлось прибегнуть к помощи двигателей, вся палуба перед капитанским мостиком покрылась бурлящими волнами. Пот остывал на моем теле, превращаясь в ледяную липкую пленку, покрывшую всю кожу, и я очень скоро продрог. Я нашел в штурманской рубке пальто с капюшоном, которое спасло меня от холода. На карте было отмечено наше новое положение. Мы находились на полпути между скалами Рош-Дувр и рифами Минкерс, в угрожающей близости от подводных скал.
В шестнадцать тридцать он меня сменил. Несколько секунд он стоял, вглядываясь в штормовое море, которое быстро окутывали сумерки. Его лицо и шея блестели от пота, а глаза глубоко запали. Все кости его лица, казалось, выпирали из-под кожи острыми и жесткими углами.
– Зайди на минуту в штурманскую рубку, – произнес он, беря меня за локоть, – либо из потребности физического контакта с другим живым существом, либо пытаясь сохранить равновесие на уходящем из-под ног мостике. – Ветер сменил направление и теперь дует с запада, – начал он, указывая на наше положение на карте. – Скорее всего, он вскоре сменится на юго-восточный. Мы должны быть очень осторожны, чтобы не оказаться в самом центре Минкерс. Что нам необходимо сделать, это попытаться взять южнее. Всякий раз, запуская двигатели, нам необходимо выжимать из них все, что только возможно.
Я кивнул.
– Куда вы направляетесь – на Сен-Мало?
Он посмотрел на меня.
