и посмотрел на него. На его мертвенно бледном лице застыло изумленное выражение, а его темные глаза продолжали смотреть на штормовое море.
– Я сделал все, что мог, – выдохнул он и повторил еще раз, чуть громче: – Бог мне свидетель, я сделал все, что мог.
В том, как он это произнес, не было богохульства. Это были слова человека, раздираемого мучительными сомнениями.
Наконец он выпустил штурвал, и его руки безвольно скользнули вниз. Этим жестом он как будто отрекся от управления судном. Пэтч повернулся и медленными осторожными шагами сомнамбулы направился в штурманскую рубку.
Сделав над собой усилие, я взял себя в руки и последовал за ним.
Он уже склонился над картой и даже не поднял головы. Волна ударилась о борт корабля, на мгновение залив окно рубки и заслонив от нас дневной свет. Когда она откатилась назад, он пододвинул к себе судовой журнал и, взяв карандаш, начал писать. Закончив, он захлопнул журнал и выпрямился, как будто подводя черту под этой частью своей жизни. Он медленно обвел глазами рубку и встретился взглядом со мной.
– Прости, – произнес он. – Мне следовало сразу объяснить тебе, что я намереваюсь сделать. – Он походил на очнувшегося от глубокого сна человека, к которому внезапно вернулся здравый смысл. – Проблема заключалась в том, чтобы встретиться с отливом в нужный момент.
– Но мы должны были идти к Сен-Мало, – произнес я, еще не до конца успокоившись и чувствуя себя очень глупо, потому что я по-прежнему не понимал, что произошло.
– Через два часа, если бы мы не затонули раньше, начался бы прилив. Он отнес бы нас к северу, прямо на скалы. – Он через стол подтолкнул ко мне карту. – Смотри сам. – Мы могли спастись, только сев на мель здесь.
Кончиком карандаша он коснулся карты в том месте, где теперь находился наш корабль.
Мы сидели на мели чуть южнее основных скал. На карте была указана глубина этого места во время отлива – две с четвертью сажени[4].
– Вон та скала чуть левее называется Грюн-а-Крок. – На карте было отмечено, что во время отлива ее высота составляет тридцать шесть футов. – А по правому борту ты, возможно, сумеешь разглядеть Метресс-Иль. – На мгновение его карандаш задержался на клочке суши к востоку от рифов. – Думаю, во время отлива здесь будет достаточно тихо. – Он бросил карандаш и выпрямился, потягиваясь, а затем потирая глаза. – Вот и все. – По голосу было ясно, что он смирился с постигшей нас катастрофой. – Мне нужно поспать.
Не произнося больше ни слова, он прошел мимо меня, пересек рулевую рубку, и спустя мгновение я услышал его шаги на трапе, ведущем на нижнюю палубу. Я ничего не сказал и даже не попытался его остановить. Я слишком устал, чтобы задавать ему какие-то вопросы. Моя голова раскалывалась от боли, и одного упоминания о сне оказалось достаточно, чтобы меня охватило
Морская сажень – 1,83 м. (
