ты должна взять его, – раздался с порога девичий голос. – Это твой цвет.
Этот комплимент был очевидной лестью, и Кэтрин улыбнулась девушке, с которой была давно знакома по школе при женском монастыре.
– Благодарю, Гиги, но, думаю, нет.
– Вздор, Кэтрин. Кто-нибудь вроде тебя несомненно осмелится нарушить традиции и введет новую моду!
Был ли этот совет столь же невинным, как улыбка, с которой его произнесли? Не слишком ли ярко сияли маленькие глаза Гиги? Эта девушка никогда не входила в число ее подруг. Она была на год младше Кэтрин и всегда осознавала, что из-за тусклого цвета лица и тонких волос, которые даже завивка не делала пышнее, ей было суждено всегда стоять в стороне, оставаться в тени, пока хорошенькие девушки танцевали на балу, и ее это раздражало.
Девушкам вроде Кэтрин она постоянно делала льстивые, лицемерные комплименты и стояла рядом с ними на балах и званых вечерах со слабой надеждой, что кто-нибудь из джентльменов, оставшийся без пары после начала танца, в конце концов пригласит ее.
Опасения Кэтрин усилились, когда Гиги, внимательно оглядевшись, шмыгнула к ней в примерочную.
– Это правда? – спросила девушка, понизив голос до шепота. – Правда, что говорят, будто ты в самом деле отправилась на квартеронский бал, что из-за тебя была дуэль и победитель тебя похитил? Это самое захватывающее приключение, о котором я когда-либо слышала. – В голосе Гиги звучало возбуждение. – Расскажи мне все. Как это было? Что он с тобой сделал? Тебе понравилось? Я бы умерла, если бы такое случилось со мной, – а ты выглядишь нормально, так… так безучастно. Говорят, тем мужчиной был Рафаэль Наварро. Он действительно так жесток, как о нем говорят? Я слышала, как мой старший брат говорил отцу, что он без зазрения совести бросил тебя и уехал из города. Поступок пирата или дьявола, но никак не джентльмена. Ты расстроилась? Как ты себя чувствуешь? Расскажи мне!
В порыве возбуждения Гиги схватила Кэтрин за руку, и та с трудом сдержалась, чтобы не отдернуть ее и не убежать. Ее лицо стало пепельным: теперь она точно знала, что ее имя было у всех на устах, а ее несчастье сделалось темой для похотливых измышлений.
– Извини, Гиги, – сказала она. – Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Значит, не хочешь рассказывать! – воскликнула Гиги. – Мне кажется, это низко, ведь я все равно уже знаю.
– Прошу прощения, – твердо сказала Кэтрин, перекинув золотистую ткань через руку, и направилась к выходу.
Но Гиги вцепилась в нее мертвой хваткой.
– Возможно, они правы. Может, ты сама попросила о том, что получила, и даже испытала от этого удовольствие. Говорят, теперь ты никогда не выйдешь замуж, по крайней мере здесь, в Новом Орлеане. Maman считает, что ты станешь девицей легкого поведения. А я думаю, что ты уже такая!
Она уставилась
