может потянуть нас за собой. Что проку будет нам тогда в его смерти? Твой отец жестоко отомстит за него.
– Если все сделать с умом, нас никто не заподозрит.
– Не заподозрит? – Фензиле невесело рассмеялась. – Ты молод и слеп, о Марзак! На нас первых и падет подозрение. Я не делала тайны из моей ненависти к Сакр-аль-Бару, а народ не любит меня. Твоего отца заставят наказать виновных, даже если сам он и не будет к тому расположен, в чем я вовсе не уверена. Сакр-аль-Бар – да иссушит его Аллах! – для них бог. Вспомни, какую встречу ему устроили. Какого пашу, вернувшегося с победой, встречали так? Благодаря победам, посланным ему удачей, все сочли, будто он удостоился божественного благоволения и защиты. Говорю тебе, Марзак, умри твой отец завтра, вместо него пашой Алжира объявят Сакр-аль-Бара, и тогда – горе нам! Асад ад-Дин стар. Правда, он не участвует в сражениях. Он дорожит жизнью и может еще долго протянуть. А если нет, если Сакр-аль-Бар все еще будет ходить по земле, когда свершится судьба твоего отца… Страшно подумать, какая участь ожидает тебя и меня.
– Да пребудет в скверне его могила!
– Могила? Вся сложность в том, как вырыть ему могилу, не повредив себе. Шайтан хранит эту собаку.
– Да уготовит он ему постель в преисподней! – воскликнул Марзак.
– Проклятия нам не помогут. Встань, Марзак, и подумай, как это устроить.
Марзак вскочил с дивана с легкостью и проворством борзой собаки.
– Послушай, – сказал он. – Раз я должен идти с ним в плавание, то, возможно, как-нибудь темной ночью мне и представится удобный случай.
– Не спеши, дай подумать. Аллах подскажет мне какой-нибудь способ.
Фензиле хлопнула в ладоши и приказала вошедшей девочке-невольнице позвать Аюба и приготовить носилки.
– Мы отправимся на базар, о Марзак, и посмотрим на его пленников. Кто знает, быть может, они окажутся нам полезны. Против ублюдка, рожденного во грехе, хитрость сослужит нам лучшую службу, чем сила.
– Да сгинет дом его! – воскликнул Марзак.
Глава 9
Конкуренты
Обширная площадь перед воротами Сак-аль-Абида была забита пестрой шумной толпой, с каждой минутой вбиравшей в себя все новые людские потоки, текущие из лабиринта узких немощеных улиц.
Там были смуглолицые берберы в черных плащах из козьей шерсти, украшенных на спине оранжевыми и красными ромбами; их бритые головы были покрыты тюбетейками или повязаны плетеными шерстяными шнурами. Там были чернокожие жители Сахары, почти нагие. Там были величавые арабы, укутанные в ниспадающие бесконечными складками одеяния с капюшонами, надвинутыми на смуглые точеные лица. Там были горделивые богатые мавры в ярких селамах, восседающие на холеных мулах, покрытых роскошными попонами. Там были тагарины – мавры, изгнанные из Андалузии, по большей части работорговцы. Там были местные евреи в мрачных черных джубах и евреи христианские, прозванные так, поскольку выросли они в христианских странах и одевались по-европейски.
