мать. По звукам можно понять, есть ли жизнь в помещении. Девочка ничего не почувствовала. Ветерок ласкал камни, что-то шуршало, однако это были всего лишь листья. Храм казался мертвым. Когда девочки немного нажали на дверь, она поддалась и открылась – к сожалению, не беззвучно. Скрип петель эхом разнесся по всему двору. Хоа Нхай окаменела. Был ли слух у старухи таким, каким он бывает у пожилых женщин, или же она слышала лучше?
Затаив дыхание, девочки на миг замерли и прислушались. Ничего не происходило. Наверное, им снова повезло. Они проскользнули через слегка приоткрытую дверь и спрятались в тени. Во внутренний двор можно было попасть через обрамленную колоннами дорожку, камни которой еле слышно шуршали под ногами девочек.
В лунном сиянии цветки жасмина светились, словно белые звезды. Крепкие ветки казались толстыми, будто ветви настоящего дерева. Может быть, этот куст жасмина уже видел, как мимо него пронеслись два или три столетия.
Девочки вышли из тени и очутились под ярким лунным светом.
– Давай нарвем цветов, – еле слышно прошептала Тхань. – Иначе полночь пройдет и они перестанут действовать.
Она шагнула вперед и протянула руку за похожими на звездочки цветами, но на миг остановилась и огляделась по сторонам. Затем она сорвала маленькую веточку и быстро спрятала ее под одежду.
– Теперь ты, – прошептала она и оглянулась на подругу.
Хоа Нхай шагнула к жасмину, со страхом и почтением посмотрев на него. Она тоже сорвала себе веточку.
– Что вы здесь ищете? – вдруг раздался позади них скрипучий голос.
Девочки испуганно обернулись. Опиравшаяся на суковатую палку старуха казалась хрупкой и слабой. Ее длинные седые волосы были завязаны узлом на затылке, а лицо покрыто морщинами. Руки женщины были такими тонкими, что казались просто костями, обтянутыми кожей. Остальная фигура скрывалась под длинной рубахой. Собственно говоря, для духа она выглядела довольно безобидно, если бы не блестящие глаза, строго смотревшие на девочек.
– Простите, bà[7], мы…
У Хоа Нхай слова застряли в горле. Хранительница храма сверлила ее горящим взглядом. Сердце девочки прыгало в груди, словно рыба в сетке.
– Неужели у вас нет почтения к богам и духам умерших? – Голос старухи был пронзительным и холодным, как лед, как ветер, который веял над могилами. Такого ужаса не внушала даже пророчица, к которой люди обращались, чтобы на похоронах определить время, подходящее для того, чтобы положить мертвое тело в гроб.
Хоа Нхай хотела убежать из храма как можно быстрее. Ее руки потянулись, чтобы схватить Тхань и потащить ее за собой, но затем она снова подумала о матери своей подруги. Может быть, боги послали им испытание? Может быть, все было иначе, нежели рассказывали те, кто не решался заходить в храм в ночное время?
– У нас есть уважение к ним, но есть и причина, чтобы быть здесь.
Старуха,
Бабушка (
