Сегодня выходной? – спросил парень.
– Нет. Просто вчера был удачный день, – объяснила Изида свою незанятость, когда они вдвоем куда-то автоматически направились. – Меня пригласили в литгостиную пединститута, так студенты филфака, чтобы быть в курсе моего творчества, раскупили весь тираж «Бронепоезда любви». А это сто экземпляров. Представляете, какая я сегодня богатая? Так вот, подружка меня отправила прикупить что-нибудь к чаю, а я ничего в сладком не смыслю. Вы мне поможете? А в благодарность я вас в гости приглашу.
Леонид сам гостей не любил, но в гости ходил охотно. Поэтому, приняв приглашение и совершив с Изидой небольшой шопинг-тур, он вскоре сидел в просторной кухне баховской квартиры, и пил чай в милой женской компании.
Подружку Изиды звали Ольгой. Это была не просто подружка поэтессы, а ее двоюродная сестра, которая и жила у Изиды, и являлась ее секретарем. Как выяснилось чуть позже, Оля сама втайне сочинительствовала, но выводить в свет свое творчество пока не решалась. После чаепития, конечно же, началась читка стихов.
Изида очень утомила Леонида и Ольгу своим новейшим сборником, носящим рабочее имя «Кистень». Если в «Бронепоезде любви» оружие страсти было преимущественно огнестрельным, то в «Кистене» за любовь воевали с помощью клинков целомудрия, сабельных поцелуев, пронзительных кинжалов соития и тому подобной ерунды. Тем не менее, гость не показал своего нетерпения, и даже отпустил несколько вежливых замечаний по поводу технических тонкостей, которые были снисходительно приняты. Ольга, по всей видимости, уже во сне видела, как ее пронзают клинки целомудрия, и шпаги верности, потому что Миров порой улавливал ее тайные вздохи, говорящие не в пользу очарования Изидиной лиры, а скорее об усталости после ночных бдений над пишмашинкой.
Но Изида, как и все поэты, собственно говоря, была и слепа, и глуха, пока не завершила чтение «Кистеня». После этого она рухнула в кресло, кинула в рот помадку и налила себе холодного чаю.
С жадностью утоляя жажду, навеянную собственным творчеством, она делала знаки рукой, смысл которых был не совсем ясен. То ли это было небрежное: «Цветов не надо», то ли требовательное: «А теперь вы, Леонид».
Ольга, вероятно, понимала жестикуляцию сестры и подруги лучше, потому что оживилась, развернула стул фронтом на Мирова и очаровательно улыбнулась.
Тут самое время описать ее внешность, потому что именно в этот момент Миров разглядел секретаршу Изиды получше. Сестры не были похожи, что, в общем-то, можно принять за правило, говоря не только о сестрах двоюродных. Если Изида Бах была носатой, черноволосой и сухонькой, то Ольга была полной противоположностью, то есть милейшим созданием, у нее были вьющиеся, крашеные в махагоновый цвет волосы, ниспадающие на круглые плечи, кроткие глаза с восточным разрезом, почти круглое лицо, небольшой, но стандартный для симпатичной женщины нос и пухлые губы. Говорила она очень тихим голосом, как бы прорывающимся
