стадами, которые возвращались с выпасов. Они запрудили все дороги, по которой ехала карета, и ямщик терпеливо пережидал, когда эта мычащая и блеящая орда рассеется по улочкам и переулкам. Пыль была так густа, что пассажир вытащил платок и приложил его ко рту. Спросил возчика:
– Скоро ли там, любезный?
– Недолго, барин, вот только через мосток скотина пройдёт.
Наконец, кучер взмахнул кнутом:
– Но, пошли, усталые!
Карета, громыхая колёсами, проехала по мостику, застланному деревянными плахами, миновала сторожку будочника, который не проявил никакого внимания на проезжих, и покатила к окраинным домам Симбирска. Ипполит, осмотрев серость и убогость окрестностей, вздохнул:
– Господи, и куда нас занесло! Разве ж тут могут жить люди.
Пушкин скучающе и устало смотрел на деревянные домишки и палисады с пожухлыми растениями. И вокруг заборы, заборы, заборы, заросшие высоченной коноплёй, лебедой, полынью и крапивой, за которыми почти не видны домишки с садиками и мезонинами. Дома окружены сточными канавами, от которых разносилась вонь, заставляющая каждого непривычного к ней человека зажимать нос и вытирать слезящиеся глаза. Ближе к центру появились деревянные настилы тротуаров с проваленными прогнившими досками и немногочисленные каменные дома. Город оживляли, пожалуй, только узорчатые силуэты многочисленных церквей и их разноцветные маковки. Перед вечером уже закрылись все базары, рынки, лавки и магазины, и на улицах было пустынно. Лишь иногда проезжали громыхающие телеги или пробегали редкие прохожие, спешащие до темноты укрыться в своих домах.
Усталое колесо солнца спешило закатиться за горизонт. Пушкин, подумав, спросил ямщика:
– Любезный, далеко ли гостиница и есть ли она здесь вообще?
– Есть, есть, барин, как не быть.
– Так поезжайте туда.
Ямщик стал разворачивать тройку на узкой улице, ворча под нос:
– То туда езжай, то сюда повороти. Н-но, усталые!
У двухэтажного деревянного особняка, покрашенного в зелёный цвет, карета остановилась.
– Вот и гостиница, сударь, извольте.
– Благодарю, любезный, – ответил Пушкин, не сходя с коляски. – А где же слуги, почему они не встречают?
Ямщик усмехнулся:
– Вы, сударь, местных нравов не знаете, тут живут как сонные мухи, и если их не всполошить, они с места не тронутся.
Ипполит встрепенулся, соскочил со ступеньки коляски, грозясь:
– Я сейчас, барин, живенько их растормошу.
Он подошёл к двери и долбил по ней кулаком до тех пор, пока кто-то изнутри не отозвался:
– Ну кто там тарабанит. Сейчас, сейчас открою.
Дверь отворилась и в ней, освещаемое слабым светом свечи, показалось примечательное существо в халате с большим отворотом, толстыми, обвислыми губами и взлохмаченной головой.
– Ну,
