style="font-size:15px;"> Лайла ступила в главный зал дворца, и её дыхание замерло. Пространство вокруг было огромным, словно пещера, вырезанная в сердце земли богом Птахом. Потолок, расписанный звёздами, напоминал ночное небо, где Нут, богиня небес, простирала свои руки над миром. Стены из полированного песчаника сверкали в свете факелов, отражая золотые блики, а вдоль них тянулись колонны, увенчанные капителями в форме лотосов – символов вечного возрождения. Пол под ногами был мозаикой из чёрного и белого камня, выложенной в узоры, что вели к трону в конце зала. Трон возвышался на ступенях из алебастра, чёрный, как ночь, с золотыми вставками в виде скарабеев и глаз Гора. За ним висел занавес из тончайшего льна, расшитый звёздами, а по бокам стояли статуи Анубиса и Бастет, их глаза из оникса блестели в полумраке.
Воздух был густым от аромата благовоний – сандала и лотоса, что курились в бронзовых чашах вдоль стен. Лайла чувствовала, как дым обволакивает её, словно дыхание богов, и это было одновременно благословением и тяжестью. Её простое льняное платье, запылённое от улиц Фив, казалось здесь чужим, а сандалии оставляли едва слышный скрип на гладком полу. Она сжала свёрток с эскизом, ощущая его вес, как якорь, что удерживал её в этом море роскоши и опасности.
Вестник остановился у подножия трона и ударил жезлом о пол. Звук эхом разнёсся по залу, заставив Лайлу вздрогнуть.
– Жди здесь, – бросил он, голос его был резким, как удар хлыста. – Фараон примет тебя, когда пожелает. Не смей поднимать глаз, пока не прикажут.
Он развернулся и исчез за занавесом, оставив её одну. Лайла стояла, чувствуя, как взгляды стражников у стен впиваются в неё, словно копья. Их бронзовые доспехи поблёскивали в свете факелов, а лица были неподвижны, как маски. Она опустила голову, но не из страха, а чтобы собраться с мыслями. Её пальцы теребили амулет скарабея, и она шептала про себя: «Исида, дай мне смелости. Тот, дай мне слов». Её сердце колотилось, но в глубине души росло любопытство. Каков он, фараон Амонхотеп? Говорили, что он молод, едва старше неё самой – двадцати трёх зим, – но уже правил с железной волей, унаследованной от предков, что воздвигли пирамиды.
Минуты тянулись, как часы. Тишина давила, прерываемая лишь треском факелов да далёким журчанием воды в садах за стенами. Лайла подняла взгляд – украдкой, почти невольно – и заметила движение у одной из колонн. Тень. Нет, не тень – тот самый воин, что встретил её в коридоре. Он стоял в стороне, прислонившись к столбу, скрестив руки на груди. Его плащ был всё тот же, простой и грубый, но теперь она разглядела больше: на запястье блестел тонкий браслет из золота, едва заметный, но слишком изящный для простого стража. Его глаза снова поймали её взгляд, и Лайла быстро отвернулась, чувствуя, как жар заливает шею. Кто он? И почему следит за ней?
Дверь за троном скрипнула, и в зал вошёл ещё один человек – придворный, судя по одежде. Его туника была цвета шафрана, перехваченная широким поясом с бирюзовыми вставками, а на голове красовался парик из чёрных косичек, усыпанный золотыми бусинами. Лицо его было гладким, как у юноши, но глаза – холодными и острыми, как у ящерицы.
