Я сам уже сведу текст ну, и там, сопроводительную записку, за что же мне мучить тебя? Так что завтра можешь спокойно отдыхать. Нет, но и, конечно, чтобы текст автореферата в понедельник в десять ноль ноль утра у меня на столе лежал, ясно? Ну и статью в сборник готовь побыстрей! Все, ты свободна, отдыхай.
И проводил Веру до двери отдела, приобнял за плечи, нежно поцеловал в губы, подавая шубку.
Может, все-таки спросить насчет его работы во Франции? Прямо на языке вертится… А хотя он вряд ли правду скажет. Вон как выпроваживает, и не стесняется, и даже проводить не предлагает, а ведь он на машине, до дома мог бы подбросить.
– Вероня… вот еще что… слушай… на следующей неделе я постараюсь устроить… освободить себе часок-другой, например, во вторник – так и ты попробуй, что ли… ладно? Я дам тебе знать… – Он еще раз поцеловал ее. – Ну, все-все, иди уже…
Что ж. Акценты расставлены. Все ясно. И спрашивать ни о чем не стоит. Конечно. Надо соблюдать конспирацию, нельзя выпадать из стаи, то есть из современного цивилизованного общества. А то, не дай бог, кто-нибудь отправит телегу в дирекцию или – неизвестно, что хуже – сообщит жене, та поднимет скандал, может обратиться в партком и местком и куда там еще… И все! Какая уж там загранкомандировка!
Спускаясь по лестнице, Вера не утерпела, остановилась у подоконника, достала из сумочки пакетик, заглянула в него и вытащила небольшой флакончик духов, крохотную изящную шоколадную конфетку – «бутылочку с ликером» и шарфик из тончайшей мягкой шерсти – кашемировый, как потом просветила Майка. А духи – Chanel номер пять, о Боже! Да такое даже и в «Березке» не всегда достать.
Значит, это не было экспромтом, и он все запланировал заранее, подготовился, поняла Вера. Видимо, шеф решил соблазнять её на высшем уровне. Хотя ему, регулярно выездному за кордон, это ничего не стоит.
Какой хилый, промозглый вечер пришел на ее улицу! Снег еще немного пометался на необъятных небесных подушках, а потом обернулся дождем, мерзким, холодным, противным. Этот самый снег-дождь моментально превращался под ногами в жидкое грязное пюре, противно хлюпал и чавкал, а тяжелое сизое небо опрокидывалось прямо на голову всей своей мокрой тяжестью. Ожесточившееся небо. Да уж, зима так зима. Хиленькая московская зима. Если теперь вдруг подморозит, вот будет каток! И очереди в травмпунктах вмиг выстроятся – прямо как в наших магазинах.
Вера шла к метро и думала: хорошо бы Валерка уже заснул к ее приходу. Кстати, кажется, когда они уединились в кабинете у шефа, в соседней комнате были какие-то звонки? Наверное, это звонил муж, недоумевал, куда она запропастилась в субботу вечером. А, ладно, будь что будет.
Да, разудалый вечер у нее случился. И думать об этом не хочется – во что она позволила себя втянуть? Нет, больше она она на это не пойдет – никакого вторника ему не будет!
Стыдно, очень стыдно. Странное ощущение: сочетание легкости – и грязи. Хотелось как можно скорее принять душ. Нет, сейчас она не будет
