сегодня будет грандиозный, вечером, – сообщил он вышедшей проводить его Лейле.
– А я, Мить, тоже на Площадку еду, вместе с нашим буфетом! – сказала Лейла не без гордости.
– Ну? Значит не помрем с голоду! – пошутил Дмитрий Павлович и уехал.
«Сегодня ж пятница, Мить». – «Вот ты об этом и подумай!»
На эту пятницу был назначен день «Д».
Женька размахивала по асфальту метлой – где надо и где не надо – и ничего не слышала и никого не видела вокруг.
Берег вымер. Тишина и пустота были вакуумные.
Женька бросила подметать и пошла на ближние участки – как бы за посудой. Попробовала читать – но не получилось. Тогда она вернулась домой, собрала все свои читанные и нечитанные еще библиотечные книжки и снесла их все в библиотеку – и не взяла ничего, удивив библиотекаршу, очень к Женьке расположенную женщину, но скрывающую расположение за напускной строгостью. Она и на этот раз строго посмотрела на Женьку и сказала:
– Читать бросила, Евгения?
Женька ответила, что нет, не бросила, только нужной книжки никак найти не может. Библиотекарша спросила, какой такой книжки, а Женька сказала, что «чего говорить, когда у вас ее все равно нет», и ушла. Пошла к виварию. Увидела около распахнутых ворот, на скамеечке, старуху Липовну, и та тоже ее заметила, но даже не кивнула, а когда Женька подошла к ней, то зло глянула и сказала:
– Всех животин увезли, ироды проклятые!
И губы поджала, отвернулась.
Женька не стала и тут задерживаться – пошла дальше по городу, в парк, на речку, обратно к площади, мимо дома – кругами, кругами, как минутная стрелка на часах, без мысли, без чувства (боясь и мысли, и чувства), сматывая в тугой клубок нитку своего времени.
Снова очутилась около вивария, снова столкнулась со старой Липовной, остановилась – и вдруг спросила:
– У тебя Библии почитать нету, бабушка?
– То же мне, внучка нашлася! Может, тебе и попа в придачу?
Женька удивилась, что такая старая женщина, а неверующая. Ей всегда казалось, что все старушки – верующие, все своему старенькому Богу молятся, потому что больше им, стареньким, и делать-то ничего не осталось в этой жизни. А тут – вон как! – совсем даже наоборот.
И снова пошла кругами…
К вечеру из степи затеяли возвращаться пропыленные, усталые и веселые автомобили. Они гудели своими сигналами, урчали – и беспрерывно, как в каком-то танце, вертелись по городу, скликая-приглашая на карнавал весь Берег. Женька с ужасом заперлась у себя в комнате, закрыла окно и задернула шторы. Села к столу и зажала голову руками…
К ней уже несколько раз стучали, и голос Лейлы звал ее, но Женька не откликалась. Лейла догадывалась, что она просто не хочет открывать, и ей было обидно и страсть как хотелось поделиться своими впечатлениями от увиденного на Площадке, но слишком досаждать Женьке она поопасилась, помня ее взрывной иногда характер. Но как же хотелось рассказать! –
