к месту. По голосам как узнать? Так и не узнала.
А говорили мужики, среди прочего пьяного мусора, вещи для Женьки интересные. Так, когда один долго с пробкой возился («Заткнул, будто гвоздь вколотил!»), другой Колю вспомнил: мол, вот мастер был – золотые руки! А первый – обидно для Женьки – уточнил:
– Зато башка оловянная! Эти б руки вовремя повыдергать, пил бы щас вместе со всеми. По дурости сгорел, за чих!
Второй ему резонно заметил, что смерть умной никогда не была, на что первый – свое:
– Зато человек – не дурак! И забывать об этом ему никогда не следует.
Потом они Колю помянули – выпили, и который подобрее вздохнул о нем: мол, не дожил человек до светлых денечков, а другой – тут как тут! – остудил:
– Счастливых денечков больше не будет! Был один единственный день – сегодня. И все.
И объяснил:
– Закрывают полигон.
Первый разволновался:
– Как же так? Мы хозяйство завели, дом свой. Куда ж теперь?
И тогда этот объяснил ему по-простому:
– Трахнули тут нас всех! Вместе с Изделием этим. Для того и причесывались столько лет.
Потом они еще поругались на всякие неинтересные темы и решили уходить, и тогда один сказал, что бутылку надо на могилке оставить, мол, так полагается, а второй огорчился:
– Ты что? Полбутылки коту под хвост?
А первый ему – укоризненно:
– Сволочь ты! Жаден: дом, хозяйство – а полбутылки пожалел. Ставь к памятнику! В изголовье. Чтобы ему пилось легче.
– Да кому пилось-то? Полбутылки… Уворуют же!
– А ты в нее пописай и записку оставь: мол, не пейте, граждане, тут какая-то сволочь нассала. Ну? Пошли отсюда!
Грубые мужики, совершенно верно, авторы полностью согласны, и на язык не выдержанные. Но из песни, как говорится, слова не выкинешь…
Когда мужики ушли, Женька вышла из-за своего укрытия и села на скамейку собрать новые мысли и чувства, но тут произошел в небе трескучий фейерверк, – это, по неуловимым законам теории вероятностей, столкнулись над городом две взлетающие ракеты, перепутали направление и ринулись догорать на землю. В тот же самый миг в Женькиной голове разорвался точно такой же фейерверк, и она вскочила и кинулась с кладбища вниз, в город, как неуправляемая ракета, натыкаясь в темноте на ограды, памятники и кусты.
Женька выбежала на знакомую площадь между гостиницей и столовой и остановилась перевести дух.
Небо над ее головой музыкально полыхало; в неподвижном воздухе плыли бумажные цветы, бутылки и осветительные ракеты; Женьке показалось, что теперь она видит все в настоящем свете, как есть, что город расколдовался и явил свою суть. Она обрадовалась и успокоилась и даже не удивилась, что над проезжей частью, невысоко, не касаясь ногами асфальта, летит Дмитрий Павлович, а сзади держится за его брюки растрепанная Лейла – улететь не дает
