размолвка, то есть, возникло чувство, находящееся вне пределов дружбы. Тогда мы можем объяснить, почему книга, назначенная в дар Дмитрию, ему не досталась».
«Но какое отношение к возможной ссоре имеет Роман Владимирович? Почему он должен пожинать плоды давнего раздора?»
«Он носит фамилию обидчика по праву крови. Кто знает: возможно, мертвый не способен мстить мертвому. Возможно, дух Лютого не знает смены поколений, не ведет счет времени, не узнает лиц, ориентируется только на запах крови, родственной крови обидчика. Месть слепа. Соприкоснувшись с книгой, содержавшей часть души Лютого, Роман Владимирович разбудил дремавшее зло и запустил механизм проклятия рода».
«Андрей, фантазии заманчивы, – улыбнулась Аделаида. Она хотела погладить мальчишку по голове, но одернула руку. Подобный жест мог обидеть собеседника. – Призраки? Андрей, тебе ли верить в предрассудки? Призраков не существует».
Андрик усмехнулся.
«Отрицая или соглашаясь, мы руководствуемся своим жизненным опытом, своими воззрениями, знаниями, полученными в качестве науки или наставлений от других. Довольно странное явление: мы доверяем несовершенным суждениям, а правильнее было бы им не доверять. Человек не обладает остротой зрения, точностью слуха, он не может видеть атом, не может слышать ультразвук, он не способен заглянуть в свой завтрашний день, постичь бесконечность, однако уверенно оперирует такими понятиями, как „когда и тогда“, „никогда-навсегда“, „может и не может“. Категоричность – одно из проявлений недомыслия».
«Андрик, ты меня пугаешь», – призналась Аделаида.
«Наверное, – мрачно согласился мальчик. – Ваш личный опыт твердит вам: дети не должны так разговаривать. Вас научили тому, что детская речь построена по-иному, она окрашена эмоциями и лишена аналитики. Но вы видите меня и слышите. Как мириться с такой странностью? Вам придется признать один из немногих вариантов: либо вы слышите не то, что я говорю, либо я не ребенок. Но я существую вне зависимости от ваших воззрений, опыта и желаний видеть привычное вам. Так же могут существовать призраки».
«Существовать? – Аделаида сделала слабую попытку поспорить с мальчиком. – Призраки не могут существовать. Взаимоисключение».
«Это не исключение, а слова, имеющие смысл в живом мире. Только в живом, но не там, где…»
«Предположим, предположим, – поторопилась согласиться Аделаида. – Есть идеи?»
«Пока нет. Мы не выяснили причину ярости Лютого, а, значит, не можем ее устранить. Наша единственная зацепка – памятник с могилы старшего Гальтского. Так говорит дядя Сережа. Он хочет добраться до сути».
«До чего? – Аделаида почувствовала холодок, пробежавший по спине. – До чего он хочет добраться?»
Андрик, как показалось Аделаиде Денисовне, смутился и неуверенно пояснил:
«Дядя Сережа обнаружил надписи на камнях, но прочесть их сейчас не представляется возможным: время разрушительно».
«Андрей,
