носа.
– Что, не нравится? – усмехнулся Анатолий и ткнул пальцем в стол. – У нас сегодня нет нормальных дорог, все разбиты в дребезги, да какие уж там дороги – одни направления остались, а меня это устраивает, потому что запчасти мои всегда будут в цене и в спросе, а я при деньгах и в уважении.
– Но в школе тоже должен кто-то работать, – оборвал его Владимир, – детей все равно учить надо, не всем же теперь торговать.
– Вот твоя сестра пусть и учит, а мы это уже прошли, хватит.
– Ну и делец же ты. Я с тобой больше пить не буду, нельзя только себя любить, вокруг тоже люди живут, и им нелегко приходится.
– Да ты не обижайся, я пошутил, понимаешь…
– Чай есть? – перебил его Владимир.
– Какой чай? Рано еще. А, впрочем, щас нальем.
Анатолий схватил с плиты горячий чайник и с размаху ливанул в кружку, часть кипятка вылилась на стол и тонкой струйкой побежала по клеенке, потом Владимиру на брюки.
– А, ё-мое! Чем же тебе помочь?..
Потоптался по кухне, порылся в стеклянном шкафу. Владимир слышал, как удалялись его шаркающие по полу шаги и как, дойдя до спальни, что-то говорил жене, потом вернулся.
– Никому ты здесь, Вовка, на хрен не нужен. Ни сыну, ни сестре. Говорю: «Люб, вставай, брат обжег ногу». Никакой реакции.
– Во! – хлопнул себя по лбу Анатолий, увидев в углу шкафа пачку пищевой соды. – На, посыпь, к утру пройдет. И Люба не нужна здесь. Сами справимся.
Он тяжело опустился на стул, налил себе и, глядя куда-то в стол, тихо и совсем серьезно проговорил:
– А ты знаешь, я в чем-то жене даже завидую – она смогла сохранить цельность натуры, а я вот… – и он на одном дыхании «опрокинул» стопку.
Следующим днем была суббота. Владимир проснулся, не радовало яркое весеннее солнышко. Голова гудела, виски ломило от тупой боли, к горлу подступала тошнота.
Встал осторожно, чтобы не потревожить рядом спящего сына. Одеваясь, слышал, как сестра гремит посудой на кухне.
– Доброе утро, Любовь Васильевна.
– Доброе, доброе, братик. Ну вы даете, вчера аж три бутылки выпили.
– Как три? – оторопел Владимир. – Я уходил спать, третья бутылка нетронутая была.
– А пустых-то три.
– Это получается, – Владимир почесал затылок. – Ну Анатолий Николаевич, ну силен!
В комнате повисла неловкая томительная тишина.
– Да, видно основательно и серьезно взялся за изучение методической литературы, – спокойно произнесла хозяйка.
– Он же раньше так не пил, – удивился Владимир.
– Так раньше и зарплату водкой не давали, – возмутилась сестра и, немного помолчав, спросила:
– А ты тоже раньше вроде так не пил. И от родителей как бы трезвым пришел.
– Да там как-то неудобно было, – виновато прятал глаза Владимир, – а здесь с Николаичем под
