в задумчивости ответила Анжелика.
Казалось, герцогиня к чему-то прислушивается.
– Здесь не слышно колоколов… – прошептала она. – Как же узнать время?.. Я бы хотела присутствовать на святой мессе, но мне сообщили, что здесь даже нет церкви.
– Скоро у нас будет часовня.
Анжелика была признательна Колену, что он дал ей возможность, in extremis, объявить об этом.
– Как же вы здесь живете, не имея возможности присутствовать на мессе Господней? – спросила молодая попечительница, с искренним удивлением глядя на Анжелику. – Говорят, у вас нет даже капеллана. Значит, все эти люди живут и умирают, как скоты, без святого причастия.
– Здесь есть пастор…
– Протестант! – в ужасе воскликнула герцогиня. – Еретик!.. Это еще хуже. Разве не сказано в Писании: «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден»[2].
– Ну что же, – с некоторым раздражением ответила Анжелика, – но не забывайте, что наша «развращенность» сохраняет в нас, жителях Голдсборо, способность сострадать нашим ближним, что в конечном счете и есть первая заповедь Нового Завета. Что бы ни говорил ваш знаменитый кормчий Джоб Саймон, мы не береговые разбойники и сделали для вас все, что в наших силах.
Не переставая беседовать с Амбруазиной, Анжелика ходила по спальне, расставляя вещи по местам. Что же за странная мысль посетила ее совсем недавно, когда герцогиня заговорила о высшем духовенстве?
Что-то поразило ее как молния. Что-то очень важное… Теперь она не могла вспомнить.
Анжелика открыла ящик с пистолетами и осмотрела содержимое футляра. При мысли о внимании Жоффрея по отношению к ней у Анжелики потеплело на сердце, и она отвлеклась от досады, причиненной словами герцогини. Она ощущала на себе пристальный и любопытный взгляд Амбруазины.
– Вы носите оружие, – нарушила та молчание. – Поговаривают даже, будто вы отменно стреляете?
Госпожа де Пейрак живо обернулась к собеседнице.
– Решительно вы знаете обо мне слишком много! – воскликнула она. – Порой мне кажется, что не случай привел вас сюда…
Госпожа де Модрибур вскрикнула, словно была поражена в самое сердце, и вновь закрыла лицо руками.
– Что вы такое говорите? Как это – не случай? Что же тогда, если не случай? – срывающимся голосом проговорила она. – Я не могу верить, что это Провидение, как надеялась еще вчера. Но я понимаю весь ужас того, что обрушила на нас судьба. На всех этих несчастных, погибших, утонувших, искалеченных вдали от родных краев. Мне кажется, их проклятие вечно будет тяготеть надо мной… Ах, если не случай привел нас к здешним берегам, тогда что? Значит, боюсь, сам Сатана… Сатана… О боже! Где найти силы, чтобы противостоять ему…
Казалось,
Послание к Титу святого апостола Павла, 3: 10–11.
