ее, целя в мутные, словно студень, бельма. Зверь негодующе взревел и на мгновение остановился, сдирая когтями сыпучие угольки вместе с клочьями дымящейся шерсти.
– Огонь – закричал Зоул, выхватывая из костра новую ветку – он боится огня!
Спутники последовали его примеру, и порождение Моры отступило перед яркими факелами, злобно взрыкивая.
Длинные когти пытались дотянуться до вожделенной добычи, но каждый раз их удар встречала пылающая головня. Трещала паленая шерсть, монстр в ужасе тряс лапами, пытаясь сбросить жалящие малиновые искры, но потом вновь и вновь нападал, не собираясь сдаваться и уходить. Пока спутники сдерживали тварь, Зоул остервенело ломал корявые ветки для новых факелов, сбрасывая их в ложбину.
Неожиданно свет костра померк. В сердце огня лежал большой шматок мокрой травы, болотного мха и тины, сочащийся каплями грязной воды. Над ним взвилось облако пара. Пламя бессильно шипело, не в силах справится с этой пищей, а крупные капли пробивали в алом ковре углей все новые бреши. Ырк победно заурчал, рванулся вперед, но огненные росчерки перед мордой заставили его вновь отступить.
Юноша метнулся к огню, ногой отбросил в сторону дымящийся пласт, и начал лихорадочно ломать мелкие веточки, рвать сухую траву, раздувая жар углей. Соломенно-желтые язычки радостно взвились к небу, снова ярко осветив лагерь.
– Огня, Зоул, – услышал он отчаянный крик. – Ради предка, давай огня, сонный барсук.
Один из факелов Зимера уже едва алел. Костровой сунул в жар пару разлапистых хворостин, и, едва они занялись, метнулся к товарищу, который уворачивался от когтей, прикрываясь двумя едва тлеющими головешками. Зоул взмахнул ветвями. Пламя вспыхнуло, вновь отпугнув мертвого медведя. Отпрыгнув назад, к костру, Зоул схватил охапку сучьев и вдруг услышал над ухом шипение. Что-то холодное и влажное коснулось щеки, и он наудачу взмахнул палкой.
Удар пришелся точно в цель. В сторону отлетел еще один пук мокрой травы, а под ноги ему упало нечто, которое он поторопился придавить ногой.
Под подошвой извивалось и билось странное существо. Тонкое, почти змеиное тельце в локоть длиной, кожисто-перепончатые крылья и две когтистые лапки, бессильно скребущие дубленую кожу башмака. Рубиновые глазки на чешуйчатой змеиной голове глядели вполне осмысленно, со страхом и мольбой. Из пасти высунулся раздвоенный язычок, и создание прошипело:
– Отпус-с-сти… Хос-с-эдес-с-с отомс-с-ститс-с-с…
От удивления Зоул приподнял ногу, и гад выскользнул, распахнул крылья, подпрыгнув, взвился в воздух. Юноша, опомнившись, взмахнул палкой. На этот раз удар был не столь точен, но задел крыло, и помесь змеи с нетопырем свалилась прямо в жар разгоревшегося костра. Пламя ярко вспыхнуло, затрещав, и разом охватило чешуйчатое тельце, радуясь добыче.
Но сзади вновь раздалось хлопанье крыльев. Второй летун падал на костер со своей
