из гор и резко свернул на запад.
– Чего это конунгу там понадобилось? – спросил, орудуя веслом, Вемунд.
Солнце палило нещадно, толстый викинг был обнажен, и его объемистый торс обильно покрывали капельки пота.
– Вот уж не знаю, – ответил Ивар, в какой уже раз вытирая лоб.
– Вон там, на горе, деревушка из нескольких домов, – вмешался в разговор Нерейд. – Похоже, идем к ней. Но, сдается мне, вряд ли мы захватим там хорошую добычу.
Вскоре днище заскребло по песку, и Хаук первым спрыгнул на берег. Несмотря на жару, он нарядился в кольчугу и заставил сделать то же четверых воинов, которых взял с собой.
– Повезло вам, – буркнул Ивар. – Будете сидеть тут и загорать, а мне по скалам лазить.
– Ничего, – утешил его Нерейд. – Одолев в битве местных пастухов, ты обретешь великую славу.
Деревенька, которую Хаук Лед решил осчастливить своим появлением, примостилась довольно далеко от моря.
Пришлось подниматься по узкой тропке, камни на которой так и норовили вывернуться из-под ног. Все ближе становилось козье блеяние, в воздухе чувствовался запах дыма.
Невысокий чернявый человек в одежде из шкур явился из‑за поворота совершенно бесшумно, и нос к носу столкнулся с конунгом. При виде вооруженных людей глаза на его лице выпучились, смуглая кожа посерела, а изо рта вырвался дикий вопль:
– Демоны! Демоны!
Бросившийся вперед Хаук сбил крикуна с ног и ухватил за горло, заставив замолчать, но оказалось поздно. В деревеньке, судя по всполошенным звукам, начался переполох.
– Ну вот, – расстроено сказал Вемунд, – теперь не нападешь.
– Я и не хотел нападать, – ответил конунг, придерживая лязгающего зубами от страха пленника. – Впрочем, сходите в деревню, посмотри, чего там да как. Ивар, останешься со мной.
– Все понял, – и довольный Вемунд в сопровождении двух викингов отправился дальше, а конунг обратил внимание на пленника, от которого ощутимо воняло навозом.
– Ты кто такой? – вопросил он.
Пахучий обладатель щегольской накидки из козьих шкур задергался, засучил ногами, пытаясь отползти в сторону. Глаза его вращались, губы дергались, но он упорно молчал.
Хаук обнажил меч и приставил сверкающее лезвие к горлу крестьянина.
– Если сейчас же не начнешь говорить, – пообещал он равнодушно, – то я тут же прирежу тебя.
– Эстебан я, Эстебан! – взвыл пленник. – Пощадите меня, демоны, не забирайте в ад!
И крестьянин заплакал – крупные прозрачные слезы стекали по гладким щекам и терялись в зарослях черной бороды, густо покрывавшей подбородок.
– Как он нас назвал? – на невыразительном лице конунга появилось выражение легкой озадаченности. – Димонами? Вот бы Арнвида сюда.
Но эриль
