жертвой быть не собирался и решил, что благоразумнее было бы просто несколько отойти в сторону, отгородиться, отрешиться от этого. Он снова включил плеер.
«Я искала тебя…» – запел женский голос. Артём вздохнул: «Дурак Алик. Куда он лезет со своими глупостями?».
– А что он такого сказал? – улыбнулась Наташа. – Я не такая, как все. Я особенная.
Артем встретил её взгляд. Настолько откровенный и соблазнительный, что невольно возникло страстное непреодолимое желание обладать ею, как тогда, в середине марта, он обладал Машей.
Между ними проскочил некий импульс, и целое мгновение обладание казалось вполне реальным фактом. Можно было даже почувствовать, как пахнет её тело, как оно бьётся в его руках, но она ускользнула, томно моргнув ресницами и чувственно потянувшись.
Пашок продолжал злиться, и ей пришлось обратить на него более пристальное внимание. Правда, их разговор был недолгим, и его суть Артём не смог уловить.
«Ты совсем как рассвет!..» – что есть мочи взывал голос – и за ним ничего нельзя было расслышать.
Пашок собрался куда-то звонить. Конечно, у него ничего не вышло, и он опять нервничал и злился – хлопал себя по коленям, теребил брелок с ключами, вертел в руках мобильник, а потом подошёл к окну. Петрович снова запьянел и поковылял в свой угол. В итоге Наташа с Кириллом куда-то засобирались.
«А ты-то, ты-то кто?!» – истерично вопрошал другой женский голос, чем сильно действовал на нервы.
Артём хотел убавить громкость, чтобы прояснить для себя происходящее, но не успел. Кирилл взял у Пашка куртку, Наташа ключи, и они ушли. Пашок вернулся за стол.
То, что он не замедлит прицепиться к Алику, Артём совершенно не сомневался, а потому отложил расставанье с миром музыки до более подходящего момента.
Расстаться же пришлось помимо воли. Как и ожидалось, Пашок к Алику всё-таки прицепился, и тот через некоторое время окликнул Артёма.
– У тебя что там в плеере играет? – спросил он.
Артём испугался, отложил наушники и брякнул:
– Да всё подряд…
– А ты рок слушаешь? Паша говорит, что рок это не музыка.
Нет, хоть Артём рок, в основном, и слушал, но идти против Пашка не очень-то хотелось.
– Слушаю… Но рок, думаю, музыка недобрая… дьявольская какая-то… – осторожно, словно переступая противопехотные мины, ответил он.
– Во! – похвалил его Пашок. – Правильно пацан сказал. Музыка должна быть добрая.
– Ну а что тогда? Классика? – насел на Пашка Алик.
– От классики у меня голова болит… Но вот у меня знакомый пацан есть, музыкалку закончил – так он всё, чё хошь, может сыграть на пианине. Даже «Владимирский централ» враз подобрал. А у рокеров только понты гнилые, ничего путём подобрать, сыграть не могут! Зато мнят из себя музыкантов, на.
– Рокеры играют только то, что прёт, то есть, что нравится. А если не нравится, тогда зачем играть?
– Ну,
