изумления. Лотар чуть язык не прикусил с досады на самого себя.
– Ты ведь сам говорил, – поспешил закончить он.
– Говорил, – протянул друид, продолжая озадаченно глядеть на него, потом перевел взгляд на дорогу. – Я вижу столб и развилку. Это то самое место?
Примерно на расстоянии полета стрелы от них Тиларская тропа натыкалась на покосившийся указательный столб, обросший мхом, и разветвлялась. Широкая дорога сворачивала влево, к опушке и проезжим людным местам, а вправо уходила полузаросшая колея, петлявшая в густом орешнике. Лотар кивнул. В горле у него щекотало, проклятые мысли о погибшем единороге не отпускали.
– Если он правда ловит единорога, – тихо проговорил юноша, стараясь не смотреть на слугу, – неужели всё ради княжеской награды или из-за рога, как ты рассказывал?
Дориан лишь пожал плечами, выражая недоумение, но сделал это так нарочито, что у Лотара сложилось мнение, что он тоже что-то не договаривает. «Каков хозяин, таков и слуга, – сказал себе Лотар. – Видать, не случайно мы встретились и я надел на него кольцо верности. Тогда, может, я ни в чём не виноват перед ним?» Успокаивая себя этой мыслью, юноша направил коня к столбу у развилки. Доски-указатели на нём обозначали конечные точки пути. «Тилар, Адьяна» – было выжжено на доске, повернутой в сторону широкой тропы. Второй указатель гласил: «Старая дорога», не уточняя, куда она ведет.
Лотар придержал коня, глядя в заросли ореховых кустов. Почти скрытая в жухлой траве дорога делала поворот, исчезая в орешнике. Когда-то это был оживленный путь на Тамбру, захиревший после войны с волшебством. Теперь он вел лишь к нескольким обособленным лесным хуторам, распадаясь на отдельные тропинки, и к развалинам Огрона, старинного города, из которого жизнь ушла столетия назад. Туда Ромуальд Лара и послал своего сына втайне ото всех.
Конец извилистой дороги терялся в березовом сухостое. Лишь кое-где виднелись чахлые живые деревца, словно город, взятый лесом в кольцо, до сих пор сопротивлялся, не желая уступать место. Руины Огрона находились в просторной низине, заросшей кустами бузины и угрожающе торчащими тут и там зонтиками борщевика. Остатки крепостной стены почти полностью скрывали увившие их побуревшие плети дикого винограда. Сквозь провал, оставшийся на месте ворот, виднелись мшистые холмы, некогда бывшие красивыми зданиями. Фрагменты серой каменной кладки, чудом уцелевшие статуи или настенные росписи кое-где выглядывали из-подо мха и виноградных побегов. Седая завеса тумана спускалась на низину, делая ее еще более унылой и покинутой.
Ехать верхом стало трудно, лошадей пришлось привязать к сломанной березе у городской стены. Пройдя под развалившейся аркой ворот, Лотар и Дориан почувствовали сырость и холод, исходящие от заброшенных развалин.
– Нужно убедиться, что мы тут одни, – сказал Лотар.
Оглядевшись, он выбрал самый высокий холм, некогда являвшийся набатной
