свое сочувствие. Едва перестав свистеть и бить себя в грудь, подобно обезьянам, они принялись дружно поддразнивать меня. Их однообразные насмешки звучат для меня удручающим и тошнотворным хором, подобным лаю бродячей собаки.
– Значит, ты затащил Клодию Метеллу в свою постель? Как это удалось такому скромнику, как ты? И ты хотел бы, чтобы она там и осталась, верно? Ты – неисправимый мечтатель.
Они сказали мне:
– Она в своем репертуаре.
Они имеют в виду, что о Клодии говорят, будто она всегда обрывает любовную связь, когда та находится на самом пике. Весь Рим знает, что она безупречно владеет искусством расставания, поэтому и ставит всех своих мужчин на место, не давая им повода возгордиться собой. Мне тоже следовало бы помнить об этом: она неоднократно прогоняла меня и столько же раз призывала обратно, и каждое наше расставание было приправлено пикантным витком очередной жестокости.
Что ж, наши с нею расставания и встречи длятся вот уже четыре месяца. Можно сказать, что мне повезло. Она выпотрошила меня, словно писец, работающий над папирусом: своими ловкими пальчиками выудила из меня всю историю моего прошлого. Как мне говорили, ей случалось встречаться с другими мужчинами в такой спешке, что любовные ласки весьма поверхностно доводились до своего логического завершения, и любовник более никогда не возвращался к ней в постель. Она даже забывала, как его зовут, и помнила лишь то, как он ублажал ее, причем физическая память об этом соитии была отделена от его лица.
Кажется, у меня сложилось неверное представление о моей музе, Люций.
Теперь я знаю, что Клодия, в отличие от покрытой следами удовольствия Сафо, ненавидит любовь, ненавидит все красивое и прелестное с жестокой, первобытной холодностью. Она ненавидит их так сильно, что аромат розового масла и циветты не в состоянии заглушить исходящий от нее запах ненависти, чужеродный и металлический. В ней живет воплощение Орка[47], пожирающее красоту.
Занимаясь с ней любовью, я страстно желаю вкусить самой сути чистого, незамутненного счастья, но мне кажется, будто я облизываю горлышко плотно закупоренной бутыли, в которой хранится священный эликсир. Болезненный репертуар, который она снова и снова разыгрывает со мной, одновременно доставляя наслаждение каждой клеточке моего тела, грубо противоречит нежности и ранимости моих чувств.
Я знаю. Знаю. Самое разумное, что я могу сделать, – не обращать на это внимания, получить удовольствие по мере возможности и отпустить ее. Но с нею я не могу вести себя хладнокровно. Потому что она – такая, какая есть, а не вопреки этому.
В самом начале моя любовь к ней была слепа. Но и теперь, когда у меня открылись глаза на ее натуру, я по-прежнему безрассудно люблю ее.
Клодия наделена многими… талантами, скажем так, свойственными обычной проститутке. Невинность в ней восхитительным образом сочетается с распутством, а чистая внутренняя фригидность куртизанки облачена в яркую обертку наружной холодности
Орк – бог подземного царства (Аид; Гадес) у древних римлян.
