жертвам в области производительных сил[24]. Сами новые хозяйственные формы, полагали они, смогут в дальнейшем обеспечить поступательное развитие всех сторон общественной жизни, поскольку социализация укрепляет позиции диктатуры пролетариата – нового источника социально-экономической динамики, решающего фактора достижения целей реконструкции советского народного хозяйства.
Исход дискуссии зависел, впрочем, не столько от научных аргументов, сколько от характера социально-политических изменений, которые обрушились на страну. Непоследовательность в реализации принципов нэпа, во многом явившаяся следствием постоянного противоборства противоположных подходов к пониманию общественного прогресса, так и не позволила реализовать главную задачу – сформировать сильного собственника, заинтересованного в устойчивости складывавшихся на базе нэпа экономических отношений и имеющего долгосрочную мотивацию хозяина. Образовавшийся «вакуум собственности» должен был быть заполнен, что и сделал, хотя и в извращенной форме, так называемый «великий перелом» – утверждение административно-тоталитарного режима во всех сферах жизнедеятельности советского общества.
В данной статье не место специально анализировать причины совершившегося поворота, социально-экономическую природу установившегося режима. Заметим только, что в свое время, размышляя о перспективах развития революции в России, В.И. Ленин не исключал и возможности термидора. «„Термидор“? Трезво, может быть, да? Будет? Увидим», – писал он[25]. Конечно, прямых аналогий с Великой французской революцией тут быть не может, хотя бы уже потому, что подлинный термидор означал приход к власти крупных собственников, тогда как «великий перелом» выразился в огосударствлении всех форм собственности и в превращении всех граждан в чиновников, наемных рабочих или закрепощенных крестьян, обслуживающих сложившуюся систему собственности, объективно от всех отчужденную.
Теперь уже совершенно ясно, что установившаяся на рубеже 1920-1930-х годов система означала не выбор иного (по сравнению с тем, о котором писали теоретики нэпа) пути к социализму, а победу курса на иной социализм. Его существо связывалось не с созданием благоприятных условий для всемерного развития производительных сил, не с преодолением отчуждения и гуманизацией общественных отношений, а с утверждением определенных хозяйственных, политических и иных форм, причем именно тех форм, которые были выгодны господствующему слою, укрепляли его власть (иерархичность в организации производства, жесткая централизация управления, сосредоточивающая основные рычаги власти в руках немногих, административно-директивное планирование, формирование системы ответственности исключительно «снизу вверх» и т. д.). Отведение бюрократическому огосударствлению роли «критерия социалистичности», его идеологическое освящение в качестве незыблемого принципа, выражающего существо нового строя, не могло, разумеется,
См.: О пятилетием плане развития народного хозяйства СССР: дискуссия в Коммунистической академии. М., 1928. С. 38.
