со своей женой безустанно танцевали посередине зала, окруженные гостями. Молодой муж, тяжело дыша, но не показывая усталости, сделал еще один круг и его взгляд упал на человека в черно-золотом сюртуке, который стоял вместе со всеми в кругу и с интересом наблюдал за танцующей парой. Борман на мгновение застыл, затем пришел в себя и шепнул жене:
– Пожалуй, стоит немного передохнуть, как думаешь?
– Да, пожалуй – ответила Елизавета, тяжело дыша. Она перехватила взгляд мужа и взглянула на незнакомца, которого раньше никогда не видела. Борман поцеловал ее руку под громкие аплодисменты окружавших их гостей. Кольцо присутствующих вновь распалось на пары, Елизавета пошла в другой конец зала к подругам, а Борман, проводив ее нежным взглядом, двинулся через танцующие пары к единственному человеку, оставшемуся стоять неподвижно посреди зала, и встал с ним лицом к лицу.
– Я уже думал, что ты не придешь – промолвил Борман. Лицо незнакомца тронула слабая улыбка.
– Пропустить свадьбу старого друга? – произнес Воронцов. – Даже я на такое не способен.
– Способен, – усмехнулся Борман, пожимая ему руку, – Пойдем в мой кабинет: здесь слишком шумно.
– Значит, ты теперь граф? – произнес Борман, закрывая за собой дверь. – Как же ты добился столь высокого положения в обществе за такой короткий промежуток времени?
– Женился на богатой вдове, – коротко ответил Воронцов, усаживаясь в кресло напротив камина.
– И где же твоя спутница? Неужели ты оставил ее внизу?
– Нет. Она умерла.
Борман перестал улыбаться. Он тоже сел.
– Дмитрий, я искренне сочувствую тебе.
– Это ни к чему. Ей было пятьдесят восемь, она была больна, и ее смерть была лишь вопросом времени.
Равнодушие Воронцова к смерти своей жены слегка ошеломило Бормана. Минуту помолчав, он, наконец, спросил:
– Стало быть, ты не любил ее?
– Разумеется, нет.
– И женился на ней только ради титула и ее состояния?
– Именно, – ответил Дмитрий, взяв со стола стеклянную коробочку, в которой покоился орден в форме звезды. – Вижу, ты неплохо себя показал перед императором?
– Я работаю в Собственной Его Величества канцелярии, – сказал Борман, понимая, что его друг пытается поменять тему разговора. – Мой дядя немало похлопотал, чтобы устроить меня туда. Я без преувеличения могу отметить, что с моим появлением внутренняя политика императора претерпела значительные изменения в лучшую сторону.
– Не сомневаюсь, – кисло произнес Воронцов. – Но в стране по-прежнему самодержавие.
– Ты опять за свое… Я думал, что твои взгляды изменились за последние годы.
– Давай не будем трогать мои взгляды, Борман. Ты прекрасно знаешь
