style="font-size:15px;"> – А мой брат? Что стало с Александром?
– Он не знал покоя с тех пор, как ты бежал из деревни. Насколько я знаю, он искал тебя здесь, в столице, затем в Москве. До меня даже дошли слухи, что он пытался найти тебя в Европе. Больше я о нем ничего не слышал. Но я уверен, что для него весточка от тебя была бы великой радостью.
– Может быть… Позже… – ответил Воронцов, заметив на столе колоду игральных карт. – Тебе по-прежнему везет с пиковым валетом?
– А то, – улыбнулся Борман.
На стол полетели карты.
1840 г.
Графиня Васнецова медленно шла по тропинке своего сада. По бокам дорожки росли фруктовые деревья, в основном яблони, наполнявшие воздух приторно-сладким ароматом своих плодов. Васнецова дошла до пруда, откуда открывался прекрасный вид на ее поместье. Проходя по берегу, она наблюдала за своим отражением в воде. Годы успели поработать над этим некогда красивым лицом, сейчас уже изрезанном морщинами. Васнецова подняла голову и увидела на той стороне пруда молодого человека в белой рубашке. Васнецова пару минут смотрела на него, сосредоточенно читавшего какую-то книгу, и затем двинулась по направлению к скамейке.
Воронцов, увидев приближавшуюся Васнецову, вздрогнул и отложил книгу. Графиня села возле него.
– Ты опять грустишь, Дмитрий? – произнесла она.
– Вовсе нет. Я просто увлекся чтением.
– Ты всегда читаешь, когда грустишь. – сказала Васнецова, рассматривая его лицо. – Ты такой скрытный, Дмитрий. С того момента, как я нашла тебя блуждающего по лесу несколько дней, я поняла, что твоя жизнь не так проста, как кажется. Ты не хотел говорить о своем прошлом, да я и не считала нужным закидывать тебя расспросами – наверное, с годами стала деликатной. Но, дорогой мой, больше всего мне непонятно, зачем ты женился на мне. Мне пятьдесят восемь, у меня язва и много других болезней, постепенно съедающих меня; а ты молод, хорош собой, я бы даже сказала, неприлично хорош собой. Ты мог бы найти себе красавицу-жену в столице, но вместо этого ты предпочел стать моим мужем и переехать со мной в Лондон. Почему?
– Я люблю тебя, – тихо сказал Воронцов.
Графиня рассмеялась.
– Ты хоть сам веришь в искренность своих слов? О, нет, милый мой, что бы ты ко мне ни чувствовал, это точно не любовь. Быть может, легкое уважение, но не более того.
Васнецова задумалась.
– Но я стала слишком стара. Любовь наскучила мне, и я боле не нуждаюсь в ней как когда-то. Мне нужен тот, кто скрасит мою бесцветную старость. Будь мне близким другом до последних моих дней, Дмитрий, и все, чем я владею, после моей смерти станет твоим.
Воронцов молча смотрел на гладь воды в пруду.
– Однако время обеднее; я утомилась и нуждаюсь в отдыхе. – сказала Васнецова и встала. – Кстати, Дмитрий, тебе бы следовало попросить какое-нибудь успокоительное у Оленьки для себя, а то скоро твои ночные кошмары сведут тебя
