в состояние транса, – сделал вывод индеец, нисколько не удивившись его словам. – У Талы оно наверняка осталось на губах. Но это неважно. Я вернулся, потому что этой ночью мне приснилась Киона. Я спал на склоне горы и увидел девочку. Она плакала и звала свою сестру Эрмину. Поэтому я решил тебе помочь, чтобы ты смог отправиться на поиски как можно скорее.
– Благодарю тебя, – вздохнул Жослин, озадаченный поведением Шогана. – Кстати, должен тебя предупредить: неподалеку отсюда остановился белый человек. Он вооружен и, думаю, способен палить по малейшему поводу.
Индеец презрительно рассмеялся.
– Я его не боюсь, – ответил он. – Я наблюдаю за ним с самого начала, когда он меня еще даже не слышал. Но спасибо, что предупредил.
Между ними пробежала искра симпатии. Шоган, казалось, смягчился, а Жослин был рад, что теперь не один.
Час спустя золотисто-красный костер вспыхнул в центре поляны. Бренные останки Талы сгорели в этом огне. Жослин положил ей на грудь два своих любимых предмета: серебряные часы и перочинный нож. Он хотел было покрыть ее тело лесными цветами, но это заняло бы много времени.
– Огонь очищает все, – сказал индеец. – Маниту позаботится о душе Талы. Теперь нужно спасать Киону. Как ты собираешься ее искать?
Жослин перекрестился, пробормотав молитву.
– Я буду действовать, как все белые. Вернусь в Перибонку, а оттуда сяду на корабль до Роберваля. Начальник полиции обязательно сообщит мне, куда отвозят детей твоего народа. Затем я расскажу о нашем родстве и сделаю все, что в моих силах.
– Я тебе доверяю. Меня бы никто и слушать не стал. Я бессилен против законов белых.
– У меня, возможно, есть шанс. До свидания!
С этими словами Жослин удалился. Он продолжит поиски, желая решить эту проблему как можно скорее, так как Эрмина собиралась вернуться в Валь-Жальбер в начале октября.
«У меня для нее печальное известие, – думал он, шагая по тропинке. – Но если со мной будет Киона, это ее немного утешит».
Киона сидела у стены карцера, где ее заперли. Она не сводила глаз с узкого окошка, через которое проникало немного света. Девочка знала, что на улице сейчас ярко светит солнце, а теплый июньский ветер ласкает листву деревьев. Здесь же земляной пол пропах мочой, а от каменных стен тянуло сыростью.
– Они забрали мои амулеты, – жалобно произнесла она, поднеся руку к шее.
Ее маленькое сердечко отчаянно стучало. Никогда еще Киона не испытывала такого сильного страха. Она даже не осмеливалась думать о своей матери из-за ужасного звука, с которым копыто лошади ударило ту в грудь. Все было похоже на кошмарный сон. Однако это не было сном.
– Бедная мамочка, – простонала девочка.
Уже больше двух лет Киона безмятежно жила с Талой, бабушкой Одиной и тетей Аранк. Их часто навещал кузен Шоган, приносил свежей рыбы или кусок мяса. Жизнь была спокойной, простой, с восхитительным ароматом полной свободы. Ее странные
