style="font-size:15px;"> Замираю перед дверью.
Жду – сам не знаю, чего. Еще можно уйти, убежать, спрятаться, пока не увидели, пока не набросились на меня…
Нет.
Надо войти.
Толкаю дверь, не слушая отчаянные протесты шефа.
Оглядываюсь.
Никого.
Тишина.
Слой пыли на столах, как будто в этом маленьком клубе никогда никого и не было.
Шеф показывает мне знаками:
– Они ушли.
Хочу согласиться с ним, – и не соглашаюсь, нет, тут другое что-то, понять бы еще, что…
А вот…
– Нет. Они не ушли. Тут другое… их просто… автор узнал… что они обо всем догадались. И стер их… переписал… придумал других. Где-то теперь ходит другой герой. Другая девушка… А нас тут не было, вот он и решил, что мы ничего не знаем… и можно нас оставить…
Шеф тащит меня на улицу. Даром, что он бесплотный, и даже за руку не может меня взять – тащит на улицу. Спешу за ним. Понимаю, что если останусь здесь хоть на минуту, это может плохо для меня кончится.
Вздрагиваю.
Отворачиваюсь быстрее, чем он спросит – что вы на меня так смотрите.
Кто он?
Не знаю.
Темный силуэт в свете фонарей.
Резкий орлиный профиль.
И тычок в сердце, тревожный звоночек – как бывает, когда встречаю кого-то знакомого, кого не должен знать.
Сначала думаю, что это новый герой. Вместо Дениса. Но нет, нет, другое что-то, другое какое-то чувство, которого раньше не было.
Мой шеф наклоняется ко мне, шепчет:
– Это автор.
– А?
– Автор это, вот кто.
Меленько и мерзенько покалывает в пальцах. Вот оно что…
Иду за ним. То замедляюсь, то ускоряю шаг. Когда он оборачивается, я осторожно отступаю в тень, а я что, а я ничего, а я вообще тут не при чем, стою… м-м-м… автобуса жду. Как остановку уже полгода как перенесли, да вы что…
Выходим на набережную. Снова начинает мерзко покалывать в груди.
– Как думаешь, он…
Оборачиваюсь, понимаю, что моего шефа рядом нет. Уже хочу выругаться, хорош друг, ничего не скажешь, тут же чуть не хлопаю себя по лбу. Ну конечно. На набережной под занавес должен оказаться я, а шефу моему сюда путь заказан.
Автор подходит к парапету.
Иду за ним, спрашиваю себя, что я, собственно, собираюсь делать…
Клуб Отвергнутых Десятилетий
В далекие семидесятые на площади появилась станция метро. Потом на смену семидесятым пришли лихие девяностые, и площадь вокруг станции обросла торговыми палатками. Лихие девяностые сменились неопределенными десятыми, все павильоны были пущены под снос, площадь опустела.
Потом после десятых пришли нулевые, которые до этого где-то затерялись. Нулевые должны были сменить торговые палатки на павильоны, но павильоны уже были снесены, и нулевые стояли
