же так? В разговоре так часто звучало имя ее брата, а Мари и не подумала удостовериться, тот ли это Люсьен или другой. Он, кажется, никогда не говорил о сестре. Мари смущенно опустила глаза и не знала, что сказать. Люсьен, тоже растерявшийся, невольно окинул взглядом ее располневшую фигуру, выступающий живот и остановился на печальном лице. Жаклин не понимала их молчания и в удивлении смотрела то на одного, то на другую.
– Ну, здравствуй, Мари, – наконец выговорил юноша.
– Здравствуйте, сударь, – тихо ответила она и подняла на него затуманенные глаза.
– Жаклин, ты можешь оставить нас? – попросил виконт.
– Хорошо, Люсьен, – согласилась девушка и, не споря, вышла, строя всевозможные догадки.
– Давно ты здесь? – спросил юноша, приглашая ее жестом сесть.
– С ноября. А я не знала, что у вас есть сестра.
– Она скоро уедет отсюда, – сказал Люсьен, что означало: и я тоже не приеду больше.
– Ну вот, теперь вы знаете, из-за чего я здесь, – спокойно говорила Мари.
– А Луи все время говорит о тебе, – вдруг сказал виконт, – он помнит тебя и, по-моему, все еще ждет, что ты вернешься.
– Нет, сударь, я не вернусь. Зачем? У него семья. Мешать им не хочу, и самой так спокойнее.
– Он мог бы позаботиться о тебе. Это ведь его ребенок…
– Он не знает, и будет лучше, если не узнает.
– Но почему? Подумай хотя бы о малыше. Что ты будешь делать? Куда пойдешь? Или ты будешь здесь?
– Я не знаю, сударь. Остались считанные дни. Бог даст, все будет хорошо. Не волнуйтесь за меня.
– Он любит тебя, – в раздумье сказал виконт, – поверь мне. Я хорошо знаю Луи. Ни одну женщину он так не уважал и не ценил. А его семья – одно название. Подумай, Мари, вы оба можете быть счастливы. Рядом с ним ты не пропадешь, будешь, как за каменной стеной. Он все для тебя сделает.
Мари отрицательно покачала головой.
– Не уговаривайте меня, – проговорила она с тихой улыбкой, – я не могу вернуться. И прошу вас, не говорите никому, что видели меня.
Люсьен тяжко вздохнул. Она же настаивала:
– Пожалуйста, обещайте мне, что не скажете Луи. Я знаю, что вам трудно дать такое обещание, вы его друг, но, ради всего святого, обещайте. Поверьте, так будет лучше для всех.
– Хорошо, – твердо сказал Люсьен, – я никому не скажу, обещаю.
– Благодарю вас, сударь.
– Меня не за что благодарить. Могу ли я чем-нибудь помочь?
– Я не нуждаюсь, – просто ответила Мари.
И все же Люсьен выложил свой кошелек и сказал:
– Понимаю, что это не утешение, но возьми.
– Что вы, сударь?
– Возьми, – строго потребовал он, – тебе могут понадобиться деньги и, если что, отправь мне письмо. – Люсьен взял перо и бумагу, лежавшие тут же, на письменном столе, и начеркал несколько строк, затем протянул лист Мари.
– Я очень благодарна вам, сударь, – признательно сказала она, –
