о, и тогда напьюсь свинья свиньеюИ с радости пропью прогоны с кошельком!
– Спрячь подальше, – засмеялся отец. – Ох, и в кого ты такая выросла? Гусар, как есть гусар!
– В вас, папа, – сказала Злата, с обожанием глядя на отца.
Петр Евгеньевич в дочери души не чаял – возможно, потому, что онабыла как две капли воды похожа на мать, которую Алимов очень любил и часто вспоминал, чем вызывал плохо скрытое недовольство нынешней госпожи Алимовой. Мать Златы умерла родами, и Петр Евгеньевич, погоревав год, женился снова – на княжне Воропановой. Выросшая дочь никогда его не осуждала, хотя мачеха ее и недолюбливала.
В доме Злату любили гораздо больше, чем безответную Анечку, считали за молодую хозяйку, и это очень злило Любовь Андреевну. Внимание мачехи после рождения Аннушки полностью сосредоточилось на том, как бы заставить Петра полюбить вторую дочь больше, чем первую. Но Злата по-прежнему оставалась любимицей отца, как в старой сказке. Любовь Андреевна, надо отдать ей должное, вела себя сдержанно, но сделать гадость падчерице почитала за святое дело. Злата же старалась сводить конфликты к минимуму, не желая расстраивать отца.
– Вы меня потому звали, что стихи передать надо было? – лукаво улыбнулась Злата.
– Я же знаю, что ты неравнодушна к поэзии. Еще есть дело… – Отец потер подбородок и положил перо. – Ко мне с визитом вчера заезжал Юрий Новаковский, ты его помнишь?
Злата наморщила лоб. Новаковский… Ах да. На последнем балу у Мавриных этот молодой человек приятной наружности оказывал ей знаки внимания. У него были чудесные волосы – как золотистое осеннее поле, но Злата никогда не любила блондинов.
– Да, припоминаю.
– Он просил твоей руки.
– О-ох! – заволновалась Злата. – Надеюсь, ты ему отказал?
– Дочь, можно подумать, что тебя в жены попросил старый уродливый отставной генерал! – покачал головой Петр Евгеньевич.
Руки Златы до Новаковского просили дважды. Первого кандидата папенька сам завернул, и лишь потом рассказал дочери, что некий купец из середнячков хотел на ней жениться. Во второй раз жениха отвергла сама Злата, хотя отец и хмурил брови. Конечно, третий сын Лупандиных слыл эксцентриком, и был дворянином, но очень уж Злате не нравилась его прыщеватая рожа.
– Это не Лупандин, – улыбаясь, сказал папенька, – и уж тем более не какой-нибудь купчина. Новаковские – род хороший. Да и парень – загляденье.
– Папенька, но ведь вы обещали, что я пойду замуж по любви, – вздохнула Злата. Было дело, выбила она из отца такое обещание. Теперь отец иногда злился по данному поводу, но поделать ничего не мог: свое слово он всегда держал крепко, за что его уважали.
– Так чем тебе Юрий не нравится? – поинтересовался отец.
– Не нравится, – печально улыбнулась Злата. – Папа, он как вареный карась, честное слово! Смотрит рыбьими глазами печально,
