Космос, по гамбургскому счету, и не нуждается… А вот так!.. Вот потому!..
Для физиологических радостей, для мыслительного процесса, двигающего научно-технический прогресс, они еще сгодятся, чтобы Космосу не напрягаться самому. Мужская особь работает на комфорт Космоса. Так муравьи работают на матку. Помрет матка, конец всему муравейнику!..
Антонов появился в третий вечер, под самую ночь. Изголодавшийся, он жадно целовал ее шею, а она, подождав, пока чекист насытится поцелуем, как комар, не жравший полжизни, затем оттолкнулась от него негрубо и от окна, прижавшись спиной к подоконнику, вопросила:
– Откуда знаешь?
Он не понял вопроса, глянул на нее с удивлением, продолжая расстегивать ремень. Платон за время встреч с Юлькой похудел и накануне проворачивал шилом новую дырочку в поясе из кожзаменителя. Сейчас эта дырочка разъехалась, и ремень можно было выкидывать.
Он понял.
– Ты забыла, где я работаю.
– Как же так быстро?
– А чего тянуть? За тройное убийство… – Он свернул ремень в клубок и, словно змею, положил на сервант. – Знаешь, как он их убивал?
– Не хочу, – отвернулась она к окну. Смотрела на зеленые купола церкви, стараясь не слушать.
Но ему надо было сказать.
– Одному охраннику в глаз выстрелил. Такая огромная черная дыра в голове. Кулак можно засунуть! Второго – в живот. Он за пять минут до того плотно пообедал… Часа два мучился бедняга, прежде чем отбыть на тот свет…
Платон замолчал, делая намеренную паузу, ожидая ее вопроса.
И она случайно спросила:
– А третий?
– Третий?.. – Капитан стянул синие военные трусы, аккуратно положил на сиденье стула. Подошел к ней, обнял за талию, провел рукой внизу живота, отчего она, ненавидя себя, задрожала всем существом, но нижняя часть ее тела уже зажила отдельной жизнью, затерлась о его обнаженность, нетерпеливо ожидая вторжения. – Третий?.. Третьим, вернее третьей, была девочка четырнадцати лет… Она шла мимо… – И он ловко соединился с нею, так патрон входит в отлично смазанное ружье.
– Случайно? – Она застонала, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
– Как же! Чтобы потом не признала! Прямо в сердечко пулька попала. Единственная дочка была у родителей. Налюбоваться не могли. Холили, лелеяли… Семья инвалидов. У него что-то с ногами, у матери глаза почти не видели… А дочку нормальную родили…
«Сволочь!» – ругался зародыш. Ругал он этим словом и отца, и гэбэшника. Обоих ненавидел. Одного за собственное возникновение, другого за насилие. Но вот что самое интересное: задавая себе вопрос, хотел бы он быть сотворенным женского полу, то есть Космосом, зародыш отвечал себе честно – нет. Нет, нет и нет!!! Лучше быть исследователем, чем тем, что исследуют!.. Быть похожим на свою мать он уже в утробе не желал. Чтобы тебя насильно чихвостили, а ты бы еще удовольствие от этого получал!.. Спасибо!.. В этой ситуации роль капитана, пусть и омерзительная,
