сменилась ослепительной голубизной не по-осеннему яркого неба, лайнер пошел на разворот, Точилин судорожно схватился за распечатки маленького словарика, которым его снабдила Жанна перед вылетом.
«Экскъюз ми, сори…» – блин, чужие слова плохо лезли в голову, еще забитую родной речью.
Ему мало что удалось узнать в Московской международной академии имени Бурденко. Дежурный охранник за пятьдесят баксов пустил его внутрь, и миленькая секретарша проректора по научной работе услужливо показала ему, где находится сектор, в котором работал покойный академик. Но двери были опечатаны, удалось лишь поговорить с одним торопливым молодым человеком, который все куда-то спешил и разговаривал с ним отрывисто, глядя поверх его головы. Ничего интересного он не сообщил, больше можно было узнать из газет. Однако Точилин убедился, что и в самом деле последний проект был строго засекречен, что он был связан с заданием международной комиссии при ЮНЕСКО и последней командировкой Кожинова в Египет. По мнению молодого человека, в проект были вложены большие деньги, еще больше ожидалось в случае успеха. Правда, от этих денег мало что бы досталось самой академии, поскольку «старики все гребут под себя, хотя с собой на тот свет не заберут ни доллара, а на реально перспективные идеи не выделяется ни цента, и талантливая научная молодежь вынуждена либо бежать на Запад, либо влачить жалкое существование…»
– Собственные идеи реализовать не дают. Вот мэтр пашет, а ты иди за ним по борозде. В последнее время до маразма дошло. Задания в конвертах. Составлены таким образом, что в принципе нельзя догадаться, для чего надо потеть над этой лабудой.
Детектив понял, что даже если он накачает будущего Капицу коньяком в ближайшем баре, то вряд ли услышит больше. Дело об убийстве академика Кожинова, вроде бы на первый взгляд простенькое и незамысловатое, стало расплываться и превратилось в бесформенный набор версий. И Дима начинал ощущать знакомое чувство бессилия, точно такое же, когда в бытность свою опером сталкивался с очевидным глухарем. Хулиганку он мог и сам проверить основательно. Пройтись по следам оперативников, побывавших в квартале, где произошла трагедия, показать любую красную книжечку, (кто из жильцов будет вчитываться?), расспросить, установить хотя бы, имеет ли эта версия право на существование или она под большим вопросом. Если сомнительная, тогда да, Жанна права, и ее дед влип во что-то такое, что им самим не стоит туда соваться. Ведь если убийство произошло в связи со профессиональной деятельностью академика, то пойти на него могли бы лишь очень влиятельные силы. Тогда что он может сделать? Ровным счетом – ничего.
Одно утешало, если Жанна хочет, чтобы он привез бумаги из Лондона, то он их привезет. Что дальше – пока не его забота.
Туманный Альбион, с которым Дима был знаком лишь по сериалу «Шерлок Холмс и Доктор Ватсон», встретил его нежным теплом золотого октябрьского солнца. Спускаясь по трапу, он поймал себя на мысли, что никакого волнения он не испытывал, оказавшись впервые за границей. Когда из Калуги приехал в Москву, мандража было больше.
