так быстрее проходило время… и они обе по-настоящему не злились друг на друга! Но теперь все иначе. Теперь они не только говорят друг другу грубые и неприятные слова – они говорят эти слова с намерением причинить боль и радуются, когда им это удается. Это ужасно, Хори, ужасно! Вчера Сатипи так разозлилась, что воткнула длинную золотую булавку в руку Кайт… А два или три дня назад Кайт уронила тяжелую медную кастрюлю с кипящим жиром на ногу Сатипи. И так во всем… Сатипи бранит Яхмоса до поздней ночи – нам хорошо слышно. Яхмос выглядит больным, усталым и запуганным. А Себек уходит в деревню к женщинам; домой он возвращается пьяным, кричит и хвастается своим умом!
– Да, кое о чем мне известно, – медленно произнес Хори. – Но почему ты винишь Нофрет?
– Потому что это ее рук дело! Все всегда начинается с ее слов… на первый взгляд незначительных… но хитрых. Нофрет вроде заостренной палки, которой подгоняют волов. Она умна и знает, что нужно говорить. Иногда мне кажется, что это Хенет подсказывает ей…
– Да, – задумчиво произнес Хори. – Вполне возможно.
Ренисенб передернула плечами:
– Я не люблю Хенет. Ненавижу ее манеру подкрадываться. Она так предана всем нам, но никому ее преданность не нужна. Не понимаю, как могла моя мать привести ее сюда и так сильно ее любить?
– О чем мы знаем только со слов самой Хенет, – сухо заметил Хори.
– Почему Хенет так привечает Нофрет, ходит за ней по пятам, нашептывает, заискивает? О, Хори, я правда боюсь! Я ненавижу Нофрет! Я хочу, чтобы она уехала. Она красивая, жестокая и плохая!
– Какой же ты еще ребенок, Ренисенб, – улыбнулся Хори и шепотом прибавил: – Сюда идет Нофрет.
Ренисенб оглянулась. Вместе с Хори они смотрели, как Нофрет медленно поднимается по тропинке на крутом склоне скалы. Она улыбалась и что-то негромко напевала.
Добравшись до того места, где они сидели, Нофрет огляделась и улыбнулась, не в силах скрыть своего любопытства:
– Вот, значит, где ты каждый день прячешься, Ренисенб…
Ренисенб не ответила. Она сердилась, словно ребенок, чье убежище обнаружили взрослые.
Нофрет снова огляделась.
– Так это и есть знаменитая гробница?
– Совершенно верно, Нофрет, – ответил Хори.
Она посмотрела на него, и ее губы растянулись в хищную улыбку:
– Не сомневаюсь, что ты извлекаешь из нее выгоду, Хори. Мне говорили, ты искусен в делах.
В ее тоне проступала неприязнь, но Хори никак не отреагировал, продолжая улыбаться своей спокойной, серьезной улыбкой.
– Она выгодна всем нам. Смерть всегда приносит выгоду…
Вздрогнув, Нофрет окинула взглядом столы для приношений, вход в усыпальницу и фальшивую дверь.
– Ненавижу смерть! – с отвращением воскликнула она.
– Напрасно, – тихо возразил Хори. – У нас, в Египте, смерть – главный источник богатства. Смерть оплатила драгоценные камни, которыми ты себя украшаешь, Нофрет. Смерть кормит
