ранозаживляющих пластырей – нерканийцы, как известно, были существами живучими: там, где землянин нуждался бы в госпитализации, им хватало шва или пластыря.
Отделение сидело на поднимающихся уступами рядах, укрывшись за прозрачными креголитовыми щитами. Перед каждым бойцом находилась портативная фотонная пушка с ручным наведением и оптическим прицелом. Все стволы были направлены на зловещую сферу. Слакун, сопровождая Макса, называл каждого солдата по имени. Те привставали со своих скамеек и козыряли новому командиру. За прозрачным тонированным пластиком креголитовых шлемов виднелись глазастые лица.
– А вы хорошо говорите по-нашему, господин сержант, – заметил в заключении ефрейтор и в знак особой признательности растянул в улыбке свой маленький рот – гримаса, которую нерканийцы переняли у землян.
Макс забрался в сержантскую креголитовую кабинку, расположенную у прохода, и осмотрелся в ней. В кабинке находилось только кресло и рычаги ручного управления лучевой пушкой. Здесь же помещался небольшой пульт с рацией и включением режима герметизации. Ещё одна рация была встроена в шлем, доставшийся Максу «по наследству» от прежнего командира отделения. Из кабинки он первым делом установил связь с Кридом и Слакуном.
В сфере, которая была ему отлично видна, опять зашевелились тени. Зал быстро затихал. Вскоре ярусы и балконы, словно трибуны стадиона, замерли в ожидании. По репродукторам объявили «готовность номер один».
Судя по силуэтам, на сей раз пришельцы должны были быть антропоморфными, и Макс подумал, что хорошо бы, если б начальство как можно дольше не отдавало приказ открыть огонь – вдруг пришельцы проявят мирные намерения и покажут, что хотят вступить в контакт?
Из сферы высунулась голова в шлеме. Круглый, из непроницаемо-чёрного материала, с тремя выступами на верхушке, шлем несколько секунд качался на голубой поверхности сферы, а потом медленно втянулся в неё, после чего силуэты растворились в тумане.
«Готовность номер один» была отменена. Зал снова загудел. По проходам засновали технологи, специалисты, врачи, военные. Макс снял с себя шлем, вылез из кабинки и тоже прошёлся вдоль рядов, оглядывая зал и ища знакомых.
Увидев Мунса, чьё отделение располагалось двумя ярусами выше, он поднялся к нему.
– Сколько у тебя бойцов? – спросил Макс.
– Сорок пять.
– Тебе повезло. У меня тридцать четыре.
– Лейтенант обещал, что завтра у всех будет по пятьдесят, – сказал Мунс.
Напряжение, разлитое в зале, действовало и на них, оба были возбуждены, их голоса звучали несколько взвинченно.
– Я тут узнал, что самые опасные твари – это «пиявки», – говорил Мунс. – Они не чувствительны к плазме и могут менять форму тела
