бодростью делали вид, что они узнают старого знакомого в каждом новом дереве, которое мрачно и молчаливо приветствовало их, или видят просветы, проломы и тропинки с хорошо знакомыми им поворотами в однообразии белого пространства и чёрных стволов, похожих один на другой.
Час или два спустя – счёт времени был потерян – друзья, подавленные, изнурённые и совершенно растерянные, сели на поваленное дерево, чтобы перевести дух и обдумать, что делать дальше. Они падали от усталости и терпели боль от ушибов. Несколько раз бедолаги проваливались в норы и вымокли насквозь. Идти было трудно. Снег был таким глубоким, что их короткие ноги в нём утопали. А деревья становились всё толще и походили друг на друга ещё больше, чем прежде. Казалось, у леса нет ни начала ни конца, всё в нём было неразличимо, но самое плохое, что из него невозможно было выбраться.
– Слишком долго нам здесь сидеть нельзя, – сказал Рэт. – Мы должны сделать ещё одну попытку, ещё одно усилие. Мороз всё крепчает, да и снег без конца валит и скоро будет таким глубоким, что вообще по нему не пройдёшь. – Оглядевшись, он задумался. – Послушай, – наконец продолжил он, – вот что мне пришло на ум. Там, внизу, прямо перед нами лощина. Отсюда она кажется холмистой, в буграх да кочках. Давай спустимся туда и отыщем какое-нибудь убежище, сухую пещеру или нору, где нам будет не страшен ни снег, ни ветер и где мы сможем хорошенько отдохнуть, прежде чем снова двинемся в путь. Сделать это необходимо, мы оба совершенно разбиты. А там, глядишь, снег прекратится или ещё что-нибудь поменяется…
Так что они снова встали на ноги и, спустившись в лощину, стали искать укрытие, где было бы сухо и где они могли бы спрятаться от резкого ветра и снежного вихря. Они как раз шли по одному из тех бугристых участков, о которых недавно говорил Рэт, когда Мол вдруг споткнулся, упал мордочкой в снег и пронзительно вскрикнул.
– Нога! Моя нога! – застонал он и, усевшись, стал растирать ногу обеими лапами.
– Мол, бедный мой друг! – сказал Рэт как можно мягче. – Кажется, судьба к тебе сегодня не слишком благосклонна. Дай-ка я взгляну на твою ногу. И правда, – добавил он, опустившись на колени, чтобы лучше видеть, – царапина у тебя довольно глубокая. Позволь мне перевязать её носовым платком.
– Наверно, я споткнулся о ветку или пенёк, – печально промолвил Мол. – Ну надо же, надо же!
– Какая аккуратная у тебя ранка! – заметил Рэт, ещё раз внимательно её оглядев. – О ветку или пенёк так не оцарапаешься. Похоже, ты наткнулся на что-то острое, металлическое. Забавно!
Он подумал минутку и принялся оглядывать все кочки вокруг.
– Нет разницы, что её сделало! – воскликнул Мол, от боли становясь косноязычным. – Она одинаково болит, чем бы её ни сделало.
Но Рэт, после того как он осторожно перевязал ногу носовым платком, оставил Мола в покое и принялся разгребать снег. Он рыл всеми четырьмя лапами, словно что-то искал, а Мол, пока он это делал, время от времени нетерпеливо повторял:
– Ну хватит, Рэт! Пойдём дальше!
И вдруг
