мелко.
«Мы пишем не только рукой, но и мозгом», и это совершенно справедливо. Лучше всего это подтверждается, если мы попробуем сравнить не почерки различных лиц с разными характерами, но почерки одних и тех же лиц в различные моменты их жизни. Вполне логично отсюда следует, что многие душевные болезни гораздо ранее обнаруживаются в письмах заболевающих, нежели в каких-нибудь физических признаках.
Нетрудно определить, что рукопись писана под диктовку: 1) по тем ошибкам, которые можно объяснить не чем иным, как невнятным произношением или неверным восприятием слуха, 2) когда почерк и орфография писавшего свидетельствуют о гораздо меньшей степени образования этого последнего, нежели говорит о том самое содержание письма, 3) более всего по тому признаку, что писавший, по-видимому, не прилагал к работе умственных усилий. Тогда мы обнаружим то своеобразное соотношение между почерком и работой мысли, которое всегда отсутствует в диктанте.
Заботливое внимание, обращенное на внешние особенности почерка, достигает высшей своей степени, когда писавший старался скрыть свой собственный почерк, когда он подделывался под чужой почерк и поэтому вынужден был следить за каждой мелочью, за каждым штрихом. Эта старательность бьет прямо в глаза в тех случаях, когда писавший хотел в то же время замаскировать и это самое усердие и произвести впечатление, что письмо как будто писано бегло, между тем как в действительности слова выводились с величайшими усилиями», – подчеркивает Ганс Гросс.
Идентификация по почерку, ясная в обыкновенных случаях, перестает быть очевидной, когда пишущий изменяет свой почерк, чтобы его не узнали (намеренное изменение почерка, анонимное письмо) или чтобы выдать его за почерк другого человека (подделка путем подражания).
Альфонс Бертильон утверждал, что «почерк каждого индивида имеет свои отличительные черты и особенности письма, которые подделыватель не может все воспроизвести, и в то же время, вопреки своему желанию, он вносит в подражание особенности своего почерка».
Кто сумееет так подделать чужой почерк, что он действительно будет производить впечатление бегло написанного, о том можно сказать, что он достиг в этом отношении совершенства, потому что преодолел самое труднейшее в искусстве подделки. Но раз эта техническая сторона подлога исполнена неудовлетворительно, то при первом же взгляде на рукопись чувствуется какое-то внутреннее в ней противоречие, хотя на первых порах и не сумеешь разгадать, в чем оно заключается. Но как только начнешь тщательно всматриваться в письмо, является мысль: «Почерк кажется беглым, но на самом деле он не таков».
Самое важное, что может извлечь следователь из изучения почерков, это, несомненно, умение разгадать по почерку характер человека. Для этого требуется отчасти природная способность, отчасти навык. Говоря о том, как приобрести этот последний, мы в то же время должны коснуться вообще способов
