то и кашалотец, думаю, тоже не лыком шит по части ума. Экая у него башка, в ней жить можно!
– Вот так там многострадальный Иов и томился, – перекрестился Отец Дорофей и трижды сплюнул через левое плечо.
Тем временем Софья Михайловна с помощью палки, поданной снизу, дошла до головы чудовища и опустила палку в дыхательное отверстие, из которого кит выбрасывает фонтаны воды саженей до трёх высотой.
– Палка длиной трех аршин, а и до донышка не достала, еще опускать и опускать!
– Диво дивное! – качался на одном месте Отец Дорофей, с ужасом взирая на происходящее.
По обеим сторонам морды кита лежали длинные усища черного цвета, более трёх вершков толщиной, на концах превратившиеся в абсолютную бахрому.
Городовой легко вспрыгнул на тушу и помог Софье Михайловне сойти на грешную землю. И как по сигналу закипела работа.
Казаки с женами, камчадалы целыми семьями взбирались на спину кита и вырезали пилой квадратные куски жира величиною с аршин. И такой-то величины кусками изрезывалась спина в глубину на три яруса!
– Режь ширше, едрёна батона! – кричали мужики.
И все это был чистый белый, похожий на свиной, плотный жир, а затем уже оставалась жидкая внутренность – ворвань, отвратительно и тошнотворно пахнущая, в которую рабочие остерегались попасть не только по причине запаха, а в ней можно было легко утонуть. Местные жители рубили на берегу деревья, связывали ветки в лестницы и погружали во внутренности кашалота, чтобы сподручнее пилить двуручной пилой как дрова. Каждый нарезывал себе, сколько мог унести. Никто никого не ограничивал. И сколько бы ни резали, работы не убавлялось, даже если бы сюда доставили еще двести человек.
– Просто ешь, не хочу!
Женщины тут же на берегу развели костры, в котлах закипел жир, его засыпали мукой или крупой, что у кого имелось, и эту похлебку тут же ели. Скоро заиграла гармошка. Клочков услышал смех Ляли Петровны, оглянулся кругом, но не нашел. Чумазые детишки в кухлянках с визгом носились вокруг с кусками белого жира в руках и смоктали его с большим удовольствием.
– Тут, я гляжу, и за неделю не управиться, – сказал хозяйственный Михельсон. В руках он держал кусок подкопченного сала, но не решался попробовать. А когда все-таки решился, брезливо сморщился и отбросил в сторону.
– Да, это вам не полтавская свининка, Семен Фридрихович.
Множество собак обрывали у кита кожу с боков и убегали с добычей в прилесок.
– Вот примерно таким образом и закончила свой исторический путь знаменитейшая корова Стеллера, – обмолвился начальник почты Королевич, когда уже все чиновники во главе с губернатором зашли на губернаторский катер. Женщины ушли в нижнее помещение. Мужчины остались наверху покурить.
– Это как? – заинтересовался Клочков.
– Растерзали, – отрезал Королевич, раскуривая трубку.
– А что за корова?
– С
