как говорила его деревенская бабка. Этого второго «хлеба» Баринову досталось целое поле от прежней хозяйки. У той не было ни сил, ни времени, ни желания выкапывать ее. Тем более, что увезти в город картошку было не на чем. И хозяйка фазенды, набросив к цене дачного домика лишних пять сотен рублей, оставила Баринову картошку, которую он немедленно выкопал, пока ее не вымочило дождем.
Спроси, зачем он купил эту дачу, он и ответить толком бы не смог. «Взбрело», – так сказала бы за него его покойная бабка. А он чувствовал, что просто надо ему уединиться где-то, в обнимку с природой побыть, чтоб не мешал никто, не лез с нравоучениями, не обзывал, наконец, «неудачником», и того хуже – «бездельником». Ну, и до кучи – «кобелем». Хотя, в последнем Баринов ничего страшного не усматривал. Ну, кобель! Это, между прочим, тоже кое-что говорит о мужике. Но это так, шуточки. На самом-то деле, хотелось обдумать все, что с ним произошло.
Служба, которая была смыслом всей его жизни, закончилась так внезапно, что он не успел даже осознать, как это произошло, что он вдруг в один момент стал сухопутным гражданином со всеми вытекающими – «неудачником» и «бездельником». И не в счет, что до этого много лет был добытчиком, кормильцем и главным поставщиком материальных благ в семью.
Даже собственные дети на него последние полгода смотрели как на пустое место.
Рассказать это кому-то – поймут ли? Только друзья по службе. Так они далеко на Севере остались.
Письмо бы написать, да пока письмо найдет адресата, много воды утечет. А почему-то жутко хотелось доверить все бумаге. Ну, просто зуд какой-то одолел писательский. Это при том, что писать он, даже сочинения, никогда не умел. Но почему-то решил, что непременно осядет на даче на всю зиму и… Как там у любимых бардов братьев Мищуков: «Погляжу на морозный туман, и засяду за длинный роман…»
Так в его жизнь вошли эта дача, картошка, осень, последние проблески холодного солнца, дым из трубы, вымокающие на болоте грибы…
И еще эта задница в окне. Целую неделю – одна и та же задница. «Она хоть ест?» – подумал Баринов про себя, в очередной раз критически посмотрев на тетку, чуть не носом зарывшуюся в полосу.
Она как будто услышала его, выпрямилась, воткнула в землю какую-то крошечную, не серьезную какую-то лопатку, подняла ведро и пошла в дом. «Видать, тоже картошку копает», – со знанием дела подумал Баринов. Издалека ему не очень-то было видно, что там за урожай у соседки.
* * *
Илья Александрович Баринов, разменяв пятый десяток, пытался начать свою жизнь заново. Вот он, реальный «сороковник». Кто говорит, средний возраст, с его обязательным кризисом, а если пристально посмотреть, то далеко-о-о за середину, так как по статистике, российские мужики в 63 отправляются в мир иной. Это, если еще ничем страшным не болеют.
Нет, туда Баринов, конечно, не спешил и не собирался, но вот то, что
