выкрикнула она так, что аббат Эадред испуганно замолчал. – Нет!
Хильда поспешно обошла очаг и обняла за плечи плачущую девушку, но Гизела вырвалась и снова склонилась над палочками с рунами.
– Нет! – в третий раз воскликнула она.
– Гизела! – Ее брат присел рядом с ней. – Что с тобой, Гизела?
Она повернулась к Гутреду и вдруг со всей силы отвесила ему пощечину, а потом начала задыхаться, словно ей не хватало воздуха. Гутред, чья щека моментально покраснела, поднял палочки.
– Это языческое колдовство, мой господин, – сказал Эадред. – Ну и мерзость!
– Уведи ее, – велел Гутред Хильде, – уведи Гизелу в ее хижину.
И Хильда увлекла Гизелу прочь; ей помогали две служанки, заинтригованные странным поведением своей госпожи.
– Дьявол наказывает ее за колдовство, – настаивал Эадред.
– Что Гизела видела? – спросил меня Гутред.
– Она не сказала.
Король продолжал смотреть на меня, и на одно биение сердца мне показалось, что я вижу слезы в его глазах, но потом он резко отвернулся и бросил палочки в огонь. Раздался громкий треск, жгучее пламя взметнулось к крыше, а потом они превратились в черные головешки.
– Кого ты предпочитаешь: сокола или ястреба? – поинтересовался король.
Я озадаченно уставился на него.
– Когда завтра мы отправимся на охоту, – пояснил Гутред, – кого ты предпочитаешь взять?
– Сокола, – ответил я.
– Тогда ты сможешь поохотиться с Быстрым, – решил Гутред.
Это была одна из его птиц.
– Гизела больна, – сказала мне Хильда той же ночью. – У бедняжки лихорадка. Ей не стоило есть мясо.
На следующее утро я купил связку палочек с рунами у одного из людей Утреда. Они были черного цвета, длиннее сгоревших накануне и обошлись мне недешево. Я отнес подарок в хижину Гизелы, но одна из служанок сказала мне, что ее госпожа больна женским недугом и не может меня видеть. Я оставил ей палочки. Теперь-то я понимаю, насколько было бы лучше, если бы я метнул их сам, желая выяснить собственное будущее.
Вместо этого я отправился на охоту.
День выдался жарким. На западе громоздились темные облака, но они, казалось, не приближались, и солнце пекло так отчаянно, что лишь десять стражников надели кольчуги. Мы не ожидали, что встретим врага.
Гутред вел наш отряд, и Ивар с сыном тоже ехали с нами, и Ульф был там, и оба монаха, Дженберт и Ида, которые отправились в путь, чтобы молиться за монахов, злодейски убитых в Гирууме. Я не сказал им, что присутствовал при этих убийствах, учиненных Рагнаром Старшим. У него была причина так поступить. Монахи эти убили датчан, и Рагнар наказал их, хотя в наши дни все почему-то утверждают, будто те монахи были безгрешны: дескать, они лишь молились и погибли, как настоящие мученики. На самом деле они были безжалостными
