style="font-size:15px;"> – Поступишь! – недоверчиво хмыкнул Петька. – Туда желающих небось…
– Поступлю, – уверенно сказал Ванек. – В армию возьмут – после армии поступлю. Я и в этом году туда только балл недобрал…
Летом Ванек на завод не попал: мать отсоветовала. В институт готовиться можно и дома, говорила она. Даже лучше, никто мешать не будет. Учи себе и учи!..
Жизнь в деревне была привычной, а какая она в городе, неизвестно. Неизвестность манила Ванька, но и пугала. Он решил отложить поездку до конца уборочной и пошел штурвальным на комбайн к своему приятелю Кольке Скворцу. Уборочная кончилась, но Егоркин остался дома. Теперь уж незачем ехать, думал он, все равно в армию призовут.
«Ишь, как здорово дело пошло! – думал Чеботарев. – Не успел подумать о Вальке, как Ванек сам с дороги убирается. Судьба, видать!»
– А Валька знает, что ты завтра уезжаешь? – спросил он.
– Нет, не знает… Слушай! – вдруг спохватился Егоркин, решив, что Петька может вызвать девушку. – Я тебе пятерку дам, сгоняй к тете Шуре, попроси у нее бутылку. И Вале скажешь, что я уезжаю. Пусть в клуб придет…
– Нет. К ним я не пойду, – отказался Петька.
– Почему?
– Не пойду, и все!
В клубе, когда пришли туда Петька с Ваньком, никого, кроме заведующего, не было. Завклубом Петрович раньше был трактористом, попал в аварию и сломал руку. Пока Петрович был на больничном, его уговорили временно принять клуб, а то его даже открывать некому: прежний заведующий уволился. Петрович так и остался завклубом. Он был заядлым игроком в домино и карты и, едва увидев приятелей, нетерпеливо зашуршал костяшками по столу.
– Ну что, погнали?
– Давай, Петрович! Сейчас мы тебя сделаем сыном козы!
– Вы хотя бы ноги хорошенько вытирали, – сердито сказал завклубом, взглянув на комочки грязи, отскакивающие от сапог ребят при каждом шаге.
Закряхтел, застонал под ударами костяшек крепко сбитый многострадальный клубный стол.
Потихоньку, по одному и группами собирались ребята. Девчат не было. Появлялись они обычно по воскресеньям, когда приезжали из школьного интерната, который находился на центральной усадьбе колхоза.
В начале семидесятых годов, когда молодежь из села потянулась в города, Масловка еще стояла крепко, насчитывала сотню дворов. Клуб ее в летние вечера был забит молодежью. Парни сюда съезжались со всех окрестных деревень. Потный гармонист рвал мехи гармони. Пол дрожал от девичьих ног, выбивающих дробь. Теперь молодые, обзаведясь семьями, перебираются на центральную усадьбу в новые дома со всеми удобствами.
– Ты, говорят, в город сматываешься? – спокойно и как-то равнодушно спросил у Егоркина Колька Скворец.
– Завтра с утренним…
Ванек уже остался «козлом» и уступил приятелю место.
– Так быстро? И банку не поставишь? Ты даешь!
Скворец презрительно усмехнулся и скорчил
