к своему пациенту в надежде, что он меня опять услышит. Мне хотелось бы сказать ему, что я поговорила с капитаном по телефону и что он привезет его сестренку. Думаю, для него это важно.
Я никогда не была на месте пациентов, но проведя столько время рядом, я научилась чувствовать, что для них означает оказаться здесь, со всеми страхами и болью, в совершенно незнакомом месте, одним. И если я могу их успокоить…
Фонарик
Я продолжаю чередовать темноту-убежище и туман-мучение. Особенно когда ко мне прикасаются. Я почувствовал, как моя кровать двинулась. Медленно покатилась, завернула, въехала в лифт, снова покатилась. Я попытался пошевелить указательным пальцем, но никто этого не заметил. Надеюсь, что медсестра, которая недавно была рядом, скоро вернется.
А главное, мне хочется, чтобы Ванесса была рядом. Она единственная, чье присутствие принесло бы мне облегчение. Мой фонарик в тумане.
Его сестренка
Третья ночь подряд, от такой работы мы все передохнем. И ни одного лишнего человека на замену, чтобы можно было хоть надеяться на маленькую передышку. В больнице настоящий кризис. И этот кризис скоро скажется на нервах персонала. К счастью, я опять дежурю с Гийомом. Его тоже мне будет не хватать, когда я сменю отделение. Он молодой, но ответственный и знающий. Властный, но мягкий. И не слишком чувствительный. Ровно насколько нужно.
Мужчины редко бывают чувствительными ровно насколько нужно.
Мне не терпится узнать, что он приготовил нам на этот раз и что мы будем смаковать на уголке рабочего стола, запивая крепким кофе, чтобы продержаться до утра.
И мне не терпится узнать, как дела у молодого пожарного.
Гийом, как всегда, поджидает, пока уйдет дневная смена, чтобы сласти свои достать. И речи быть не может, чтобы все участвовали в дегустации. Вот такой он, Гийом. Его это забавляет – чего он не собирается скрывать.
Жозианин старичок отправился в кардиологию, они наконец-то нашли для него место. Его сменил новый пациент. К счастью, не такой тяжелый, как наш пожарник.
Дневная смена предупреждает, что его сестренка еще там. Вот уже третий час сидит рядом и смотрит на него, не говоря ни слова. Только едва заметное со спины движение плеч показывает, что она дышит. Едва заметное.
Когда я захожу в палату, она действительно сидит неподвижно на стуле и молча на него смотрит. Чуть сгорбившись, словно все беды мира давят на ее хрупкие плечи подростка. Или же будто она оказалась в слишком быстро выросшем теле и теперь старается задержаться в детстве, сжавшись в комочек. Сидит она спиной к двери. У ног – рюкзачок фирмы «Eastpak» с тремя плюшевыми брелоками, по одному на каждую молнию; они должны побрякивать, когда она идет по улице. Наверно, это тоже ее успокаивает, отсылая обратно в детство. Ей лет четырнадцать.
– Добрый вечер. Вы Ванесса?
– Да, – откликается она, оборачиваясь, но не выказывая никаких чувств.
Волосы средней длины, большая челка падает на глаза, густо подведенные черным. Она очень тоненькая, и ноги кажутся двумя спичками. В ушах длинные металлические
