где служил?
– Говорил какое-то немецкое слово… Тотен… Отен что-то…
– Totenkopfverbände?
– Точно!
В переводе это означает «отряд “Мертвая голова”». Это не отдельное формирование, а скорее подразделения СС, которые охраняли концентрационные лагеря Третьего рейха.
В 1981 году мой отдел выиграл подобное дело, «Федоренко против США». Верховный суд постановил – по моему скромному мнению, очень мудро! – что любой, кто охранял нацистские концлагеря, обязательно принимал участие в зверствах и преступлениях нацистов. Лагеря представляли собой цепочки определенных функций, и, чтобы все работало, каждый в цепочке должен был выполнять свои должностные обязанности. Если один не выполнит – машина уничтожения застопорится. Поэтому совершенно не имеет значения, что делал и чего не делал один конкретный «винтик» – нажимал на спусковой крючок или запускал «Циклон Б» в газовую камеру, – уже одного доказательства того, что человек был членом отряда «Мертвая голова», было достаточно, чтобы возбудить против него дело.
Конечно, пока до этого еще очень-очень далеко.
– Как его зовут? – опять спрашиваю я.
– Джозеф Вебер.
Я прошу произнести фамилию и имя по буквам, записываю их в блокнот, дважды подчеркиваю.
– Он еще что-нибудь говорил?
– Показал свою фотографию. Он был в форме.
– Как она выглядела?
– Форма офицера СС.
– А откуда вы знаете, как она выглядит?
– Ну… форма похожа на ту, что показывают в фильмах, – признается она.
Существует два объяснения. Я Сейдж Зингер не знаю – возможно, она недавно сбежала из психбольницы и сейчас выдумывает историю от начала до конца. И с Джозефом Вебером я тоже незнаком – возможно, это он сбежал из психбольницы и теперь пытается привлечь к себе внимание. К тому же за все десять лет еще ни разу такой, с бухты-барахты, звонок от обычных граждан о нацисте, живущем у них на заднем дворе, не подтверждался. Чаще всего нам приходится расследовать жалобы адвокатов, представляющих в бракоразводном процессе интересы жен, которые надеются доказать, что их мужья (подходящие по возрасту выходцы из Европы) являются еще и военными преступниками. Представьте себе исход дела, если удастся убедить судью, как жестоко ответчик обращался с вашей клиенткой! И всегда подобные утверждения оказываются полнейшей ерундой.
– У вас есть эта фотография? – интересуюсь я.
– Нет, – признается она. – Снимок остался у него.
Разумеется.
Я потираю лоб.
– Должен спросить… У него есть немецкая овчарка?
– У него такса, – отвечает она.
– Такса была бы у меня на втором месте, – бормочу я. – Скажите, как давно вы знакомы с Джозефом Вебером?
– Где-то месяц. Он начал приходить на групповые занятия по психотерапии, которые я посещаю после маминой смерти.
– Примите мои соболезнования, – на автомате произношу я и тут же
