едва не раскалывается пополам. У него под языком застряло слово, которое он так хочет сказать своим родителям: «Перестаньте».
– Ультразвук не показывает ничего необычного, – говорит доктор Ортис. – Никаких полипов или припухлостей голосовых связок, с физической точки зрения Натаниэль может разговаривать. – Она смотрит на нас ясными серыми глазами. – У Натаниэля в последнее время были проблемы со здоровьем?
Калеб смотрит на меня, я отвожу взгляд. Это я дала Натаниэлю тайленол, это я молила о том, чтобы не было температуры, потому что у меня было такое напряженное утро. И что? Девять из десяти матерей поступили бы точно так же… а последняя крепко задумалась бы, прежде чем поддаться этому искушению.
– Вчера, когда он вернулся из церкви, у него болел живот, – рассказывает Калеб, – и он продолжает писаться по ночам.
Но это не заболевание. Все дело в чудовищах, которые прячутся под кроватью, или привидениях, которые заглядывают в окна. Это не имеет никакого отношения к внезапной потере речи. Я замечаю, как заливается краской стыда играющий в углу Натаниэль, и неожиданно сержусь на Калеба за то, что он вообще затронул эту тему.
Доктор Ортис снимает очки и протирает стекла.
– Иногда то, что кажется заболеванием, таковым не является, – медленно произносит она. – Иногда цель всего – привлечь внимание.
Она не знает моего сына, как знаю его я, даже приблизительно. Как будто пятилетний ребенок способен к таким макиавеллиевским интригам!
– Он даже может сам себе не отдавать отчета в своем поведении, – продолжает врач, читая мои мысли.
– И что нам делать? – говорим мы с Калебом одновременно.
– Может, стоит обратиться к специалисту?
Врач отвечает на мой вопрос:
– Именно это я и собиралась посоветовать. Давайте я позвоню и поговорю с доктором Робишо, сможет ли она принять вас сегодня.
Да, именно это нам и нужно: отоларинголог, который специализируется на подобного рода заболеваниях; врач, который мог бы прикоснуться к Натаниэлю и уловить ту крошечную «проблемку», которую можно решить.
– В какой больнице принимает доктор Робишо? – интересуюсь я.
– В Портленде, – отвечает педиатр. – Она психиатр.
Июль. Городской бассейн. В штате Мэн сорокоградусная жара. Рекордная отметка.
– А если я утону? – спрашивает у меня Натаниэль. Я стою у края, где мелко, и наблюдаю, как он таращится на воду, как будто это зыбучие пески.
– Неужели ты думаешь, что я дам тебя в обиду?
Похоже, он задумался.
– Нет.
– Тогда прыгай. – Я протягиваю руки к сыну.
– Мам! А если бы это была раскаленная лава?
– Во-первых, я не стала бы надевать купальник.
– А если я зайду в воду, а мои руки и ноги перестанут слушаться?
– Не перестанут.
– А
