при чем, я злюсь на него за то, что своим молчанием он оберегает человека, которого следовало бы посадить за решетку.
Сегодня Натаниэль сам не свой. Он настаивает на том, чтобы оставаться в пижаме с Суперменом, хотя уже почти двенадцать часов дня. Хуже того, сегодня ночью он опять описался, поэтому от него воняет мочой. Вчера Калебу понадобился целый час, чтобы снять с него мокрую одежду; сегодня утром мне понадобилось целых два, чтобы понять, что у меня нет ни эмоциональных, ни физических сил с ним бороться. Но все равно я ввязываюсь в очередное сражение.
Натаниэль подобно каменной горгулье сидит на стуле, плотно сжав губы и противясь всем моим попыткам впихнуть в него еду. Со вчерашнего утра он ничего не ел. Я испробовала все, начиная от мараскиновых вишен до корня имбиря, – все содержимое холодильника от А до Я, а потом в обратном порядке.
– Натаниэль. – Я вижу, как скатывается с кухонного стола лимон. – Спагетти хочешь? Куриные палочки? Я приготовлю все, что захочешь. Только намекни.
Но он лишь качает в ответ головой.
Когда он не ест – это еще не конец света. Так было и вчера. Но в глубине души я верю, что если смогу… смогу накормить сына… у него не так будет болеть душа. Какая-то часть меня помнит, что первая обязанность матери – накормить детеныша, и, если я одержу победу в такой малости, возможно, это значит, что я еще не совсем пропащая мать для своего сына.
– Рыбку? Мороженое? Пиццу?
Он начинает медленно поворачиваться на стуле. Первый раз это вышло случайно – соскользнула нога и он крутнулся. Потом он начинает крутиться намеренно. Он слышит мой вопрос и нарочно игнорирует меня.
– Натаниэль.
Вращение.
Что-то щелкает. Я зла на себя, на весь мир, но выливаю свою злобу на сына – так проще всего.
– Натаниэль! Я к тебе обращаюсь!
Он смотрит мне в глаза. Потом лениво отворачивается.
– Нет, ты будешь меня слушать! Сейчас же!
И в момент этой «прелестной» домашней сцены входит Патрик. Я слышу его голос раньше, чем он появляется в кухне.
– Наверное, скоро конец света, – говорит он, – потому что я не могу представить никакой другой причины, по которой бы ты два дня не показывалась на работе, когда… – Он поворачивает из-за угла, видит мое лицо и замедляет шаг, двигаясь с такой же осторожностью, как привык вести себя на месте происшествия. – Нина, – ровным голосом спрашивает он, – с тобой все в порядке?
На меня нахлынули воспоминания о вчерашних словах Калеба о Патрике, и я захлебываюсь рыданиями. Только не Патрик! Я не выдержу, если рухнет еще один столб из тех, на которых покоится мой мир. Я просто не могу поверить, что Патрик мог так поступить с моим сыном. И вот вам доказательство: Натаниэль не стал с криком убегать от него.
Патрик заключает меня в объятия, и клянусь: если бы не его руки, я бы оказалась на полу. Слышу свой голос: неконтролируемые голосовые конвульсии.
– Со мной все в порядке. На сто процентов, – отвечаю я, но моя уверенность
