люди всегда охочи до сплетен, чем не раз помогали в работе. Наверняка смогут подсказать, где искать.
Спозаранок Матрену разбудили громкие причитания.
– Мама! Мишаня! Сестрицы-ыы…
Голосила средняя – та, что служила в няньках. Если она явилась домой ни свет, ни заря, это значило только одно: ее выгнали.
Похоже, увидев обгоревшие сени, девка вообразила невесть что.
– Улька, да тут мы все! – крикнула мать, не открывая глаз.
На полу, проснувшись, завозились младшие.
Шлеп-шлеп. Так и шла, небось, всю дорогу – разувшись, чтобы сберечь обувку. Молодец.
– Мама! – бросилась на шею.
Матрена погладила дочь по теплым волосам. Отстранила, поднялась на топчане, бегло перекрестила.
– Я уж подумала, сгорели вы. Как же так вышло?
– Да как… Подожгли вчера.
Ульяна ахнула.
– Так не сами? Кто?
– Да кто их знает.
– Дядьки чужие, – влез младший. – Они Дуньку забрали.
Средняя округлила глаза и потрясла головой.
– Как забрали?
– Увезли на телеге.
– Что ты говоришь? Мама!
Матрена запустила пальцы обеих рук в волосы и зажмурилась. Она до ночи пыталась вызнать, куда могла деться ее русалка. Обошла весь береговой бедняцкий квартал. Многие соседи видели, как дочь, ревущую на всю улицу, увозили. Но, конечно, никто не подумал вмешаться.
– Да как же? Быстро ведь гнали, – оправдывался толстый Демидка, который бы и лошадь ударом кулака уложил, если бы захотел.
– Не наше то дело, Матренушка, – отвечала прачка Лукьяниха. – Наша хата с краю, вестимо.
Еще бы: не их ведь дитя среди дня из дома увели.
И ведь привет передали – что тревожило непониманием. Не значили ли их слова, что готовы вернуть Дуньку в обмен на сверток? Или то всего лишь слепая материнская надежда? Ведь, если так поглядеть, то, хотели бы поменяться – поди, передали бы, где их отыскать.
Скорее, наказали за то, что взяла чужое… Но если все-таки нет?
Что же делать с вещицей? Если Матрена отдаст ее сегодня в полдень, как обещала – не потеряет ли оттого дочь навсегда? А если не отдаст – то вдруг и Дуньке уже не поможет, и остальных выгоды лишит? Штука-то непростая, кому попало не сбудешь. И без того пришлось прежних знакомцев припомнить. Из той давней поры, когда она после смерти бочарника работы не разбирала.
Ох, Дунька, Дунька… Что с ней сейчас?
– Вернется твоя сестрица, – сухо ответила Матрена. – Точно говорю.
– А когда? – заинтересовался сын.
– Скоро. Ты-тут какими судьбами, Улька? Погнали?
Понурив голову, дочь кивнула.
– Прости, мама…
– За что хоть турнули-то?
– Дитенка из колыбели выпала и расшиблась. Я не доглядела. Заснула… Аж не заплатили.
Матрена встала,
