товара, гостеприимством и честностью хозяина.
По лицу Карусто стало заметно, что ему приятна похвала.
– Ты прекрасно говоришь на языке моей страны, – отметил князь.
Карусто усмехнулся, чуть помедлил перед ответом.
– Предки мои с Маверранума. Дед в войну полковым обозом командовал, бабка кухарила там же. Помотало их по миру, после войны в Вааспурте осели. Супруга моя тоже северянка, дворянских кровей. Тесть из посольских служак был. Здесь северян немало живет.
– Так ты земляк мне? – удивился князь. – Не ожидал встретить здесь выходцев из северных краев. Мое имя Гилэстэл Илфирион Хэлкериес.
– Карусто Самалей к твоим услугам, – с приветливой улыбкой отозвался лавочник, потеплев взглядом.
Мирго принес поднос, на котором стояло блюдо со сладостями, широкие чаши и пузатый медный сосуд. Поставив поднос на низкий столик, подручный наполнил чаши горячим напитком, и бросил в каждую щепоть молотой кеввы – пряного растения.
– Как же ты справляешься со всем этим, уважаемый Карусто? – покачал головой Гилэстэл, беря чашу и окидывая взглядом лавку.
– Ох, – оторвавшись на секунду от ларца, раздул щеки лавочник. – Тружусь без роздыху, панджо Гилэстэл. Верчусь, как жук-трескун на нитке.
– Неужели и помочь некому?
– Некому, панджо, ох, некому. На слуг большой надежды нет. А детьми меня боги не благословили. Племянник есть у супруги. Думал, будет мне помощником. Такое дело, сам понимаешь, в чужие руки ведь негоже отдавать. Да просчитался. Не по душе ему, видите ли, торговое дело. Вот бы и тренькал на своей пиликалке целыми днями, да книжонки мусолил. А причем тут душа, коли прибыток важнее? На какие, спрашивается, доходы, я его и мать его содержу? Трое на моей шее-то сидит. Ну, Ануэльда, жена моя, шьет. Невелик прибыток, а мошну бережет. Вот сестра её, бедняжка, ни к чему не способна – разумом плоха. Но племяш, честно сказать, не трутнем живет, свой заработок имеет. Арфею-то я ему купил, оно так. Да зря я на него наговариваю. На книжки свои он сам зарабатывает – музыкант он добрый. Зовут его, коли прием или другое гулянье у кого. С уроками опять же по знатным домам ходит. А торговля… Что ж, и к ней сноровку иметь надо. Без сноровки и дело захиреет. Пусть уж лучше музыканит, чем тут изводится.
«Я бы тоже здесь с тоски удавился, – жуя медовый миндаль и обводя взглядом полки, забитые тюками ткани и мотками шнуров и ниток, подумал Астид. – Вот на этих шнурах и повесился бы».
– Музыкант? – переспросил Гилэстэл. – Было бы интересно его послушать.
– Коли не в презрение панджо мое приглашение, так прошу мой дом гостем, – стеснительно отозвался Карусто. – Ануэльда вам обоим рада будет, о родине вспомнит. Ригестайн музыкой потешит. А мне за честь принять тебя в своем доме, панджо Гилэстэл. В третий день от сегодняшнего друзей вечером собираю, приходи и ты с другом.
– С удовольствием принимаю твое приглашение, – склонил
