style="font-size:15px;"> Покинув свой шатер, он много часов бродил в одиночестве, пока не сгустилась ночь. Из-за городских стен до него доносились звуки бурного веселья и грохот барабанов. Он видел дым от костров. Но после полуночи, еле волоча ноги от усталости, Цадок забрел в оливковую рощу и почувствовал присутствие существа, которое мягким голосом обратилось к нему из-за ствола дерева:
– Это ведь ты произнес, Цадок: «Этот город – воплощение мерзости».
– Что мне делать?
– Это было твое слово. И теперь ты за него отвечаешь.
– Но что же я должен делать?
– Мерзость должна исчезнуть.
– Этот город, эти стены?
– Мерзость должна быть уничтожена.
Цадок опустился на колени перед этим голосом, преклонившись перед оливковым деревом, чтобы скрыть искаженное ужасом выражение лица, и, стоя в этом смиренном положении, заговорил о сотрясающей его жалости к обреченным обитателям города.
– Если я смогу устранить эту мерзость, – взмолился он к своему богу, – будет ли спасен город?
– Он будет спасен, – с состраданием ответил бог, – и все его камни останутся на месте.
– Да будет воля твоя, Эль-Шаддай, – вздохнул старик, и вокруг него воцарилась тишина.
Ни с кем не советуясь, патриарх завернулся в плащ, взял свой посох и двинулся через ночь. Сердце его горело любовью к людям, которых он собрался спасти. Он постучал посохом в городские ворота и крикнул:
– Просыпайтесь, и будете спасены! – Но стража не позволила ему войти в город, и он снова заколотил посохом, крича: – Я должен спешно увидеть правителя!
Крики разбудили Уриэля. Когда он посмотрел в прорезь бойницы, то увидел, что этим посланником был его соратник Цадок.
– Впустите его! – велел Уриэль страже.
Как жених, спешащий к своей суженой, старик ворвался в покои правителя и закричал:
– Уриэль, Макор может быть спасен!
Сонный хананей почесал бороду и спросил:
– О чем ты говоришь, старик?
– Ты должен всего лишь положить конец этим мерзостям!
– Каким именно?
Задыхаясь от радости, старик объяснил:
– Ты должен уничтожить храм Астарты и огненного бога. – И затем великодушно добавил: – Вы можете и дальше почитать Баала, но должны признать верховенство Эль-Шаддая.
В глазах Цадока горел тот фанатичный огонь, на который Уриэль обратил внимание еще при первой их встрече.
– Раньше ты этого никогда не требовал, – сказал Уриэль.
– Направь этот греховный город на путь истинного бога, – не слушая собеседника, высокопарно потребовал ибри.
Рахаб проснулась от звуков их голосов и вошла в комнату. На ней была ночная сорочка.
– Что говорит этот старый кочевник? – спросила она.
Цадок почтительно
