Цадок знал, что мальчик ошибается.
– Эль-Шаддай не высказывал такого желания! – загремел старец.
Однако Эфер не обратил на него внимания, словно сквозь туманные дали времени он уже предвидел, в кого должен превратиться Эль-Шаддай. И этой ночью, пока раненый молодой предводитель излагал другим свой план взятия Макора, Цадок осознал, что не принимал в разработке плана никакого участия. «Он родился из юной отваги, – сказал он себе, – которой хватило, чтобы свергнуть камень Баала». Пришла минута, когда Цадок был вынужден признать, что главенство ускользает от него.
Пока остальные планировали грядущую битву, старик в одиночестве бродил в оливковой роще, ища возможности поговорить со своим богом. Цадок нуждался в его указаниях. Трудно определить смысл слов «он говорил со своим богом». Конечно, Эль-Шаддая нельзя было призвать по своему желанию, как это делали оракулы в близлежащем Эн-Доре. Много раз, когда Цадок нуждался в советах Эль-Шаддая, никто так и не появлялся. С другой стороны, Цадок ни в коем случае не страдал умственным расстройством, как предположила его дочь. Он не слышал потусторонних дьявольских голосов. Никогда он так ясно не отдавал себе отчета в происходящем, как в те минуты, когда говорил с Эль-Шаддаем. Может, объяснение крылось в том, что если ибри попадали в критическую ситуацию, особенно в моральный тупик, и надо было незамедлительно принимать решение, то голос приходил к ним из какого-то пустынного места. Голос мог раздаться совершенно неожиданно, голос, который все знал и понимал, но его нельзя было вызвать просто так, потому что Эль-Шаддай появлялся только тогда, когда был готов к этому. Но на голос Эль-Шаддая можно было положиться, поскольку от бога поступало полное и исчерпывающее послание. Вот и на этот раз, когда патриарх в поисках божества бродил между деревьями, Эль-Шаддай не стал скрываться ни в пылающем кусте, ни в пламенеющих скалах. Он шел рядом с Цадоком, ведя с ним последний крупный разговор о том, что он предлагал старику.
– Мерзость будет уничтожена, – заверил его Эль-Шаддай.
– А стены? Сможем ли мы проникнуть сквозь них?
– Разве я не обещал тебе в пустыне: «Стены откроются, чтобы принять тебя»?
– В соответствии с планом Эфера?
– Разве я не говорил тебе: «Сыновья умнее отцов»? Пусть даже в соответствии с планом Эфера.
– То есть мой упрямый сын был прав, свергнув Баала?
– Он поторопился, потому что еще не пришло время, когда я прикажу людям не иметь иных богов, кроме меня.
– Простишь ли ты моему сыну его самонадеянность?
– Ему предстоит вести мой народ в битву, а таким людям нужна самонадеянность.
– А я? Я ведь всегда искал мира, Эль-Шаддай. Когда город будет взят, что я должен буду делать?
– Уничтожать мерзость.
– И хананеев?
– Мужчин ты перебьешь. Всех мужчин в городе. Детей ты примешь, как своих собственных. Женщин же ты поделишь – каждому мужчине в соответствии
