и от этого стало как-то противно, будто скользкая жаба по груди проползла – что они там делают, ищут ли еще тот странный посох. Она от чего-то толком не рассказала сегодня ни Могине, ни Ярославе, никому про этих странных людей.
– Ты почто не спишь? – вдруг толкнула ее тихонько в бок Ярушка.
– Слушай, я сегодня вам еще одну вещь не рассказала. Представляешь, как только мама исчезла, к нам в дом ворвались трое незнакомых людей. Они какой-то посох искали.
Ярушка ахнула:
– Какой такой посох? У вас и посох какой-то был?
– Да нет! Не было у нас никогда никакого посоха! И эти, тоже его не нашли… но орааали! Один, Афросием у них зовется, а на самом деле его Ильей зовут, так тот меня ударил больно в ухо. А потом, – она замолчала, обдумывая, стоит ли продолжать.
– Чего «потом»? – поторопила ее Ярослава, опять нетерпеливо толкая в бок. В темноте ее глаза блестели как жемчужины, дыхание сбилось. Она перевернулась на живот, уперлась локтями в подушку, и близко-близко придвинула лицо к Кате, чтобы лучше видеть и слышать.
– А потом, – Катя снизила голос до заговорщицкого шепота, – они меня чуть не убили.
– Да ну? – Ярушка даже села. – Как так «Чуть не убили?» прям по всам-делишному?
– Яруш, точно. Они и веревку достали.
– И как ты убежала?
– Вот и я думаю – как?.. Я стояла рядом со столом, на котором лежали шкатулка и все эти штуки, которые я вам показывала. Только знаешь что, – Катя тоже села. – Они будто не видели ни шкатулку, ни все это, ничего! Понимаешь? Вот смотрит этот, долговязый, которого они Шкодой звали, рукой прям по шкатулке водит, а не видит! И рука будто ни на что и не натыкается!.. Вот чудеса!
– Ну это-то, думается, не чудеса вовсе, это—то понятно, – спокойно проговорила Ярослава. И тут же объяснила, поймав Катин недоумевающий взгляд. – Вещицы-то все эти не простые, зачарованные. Да чары на них наложены сильные, видишь, даже бабушка почти их раскрыть не смогла. А она такое знает да умеет… Ну ты дальше сказывай! Как убежала-то от них?
– Ну вот… Стою я рядом со шкатулкой, смотрю на нее, значит, и думаю, что убегать надо. Про маму подумала. И сама каак прыгну в эту шкатулку! – Катя подпрыгнула на перинах для достоверности и изобразила кульбит, с помощью которого она так ловко прыгнула в шкатулку. – И очутилась в темной комнате, без окон, шесть шагов одна сторона, четыре – другая. И дверь единственная, которая и вывела мня в этот коридор, который бабушка твоя ходом секретным назвала… Дальше ты знаешь уже.
Девочки молчали: Катя ждала что скажет Ярослава, а та думала, что что-то ей все это напоминало.
– Слушай, – догадка была так близко, что, казалось, только начни говорить, и поймаешь ее как улетающую жар-птицу за хвост, – Шкатулка эта, видимо, да и бабушкин сундук тоже, Макошью заговорены. – Она сосредоточенно соображала, пытаясь вспомнить что-то важное, что она читала
