«из пункта A в пункт B». По условиям школьной задачи встреча должна состояться в пункте C. Но жизнь – не школа, и, как минимум, в этом кабинете, встреча должна была состояться в пункте B. И, судя по тому, как ещё в пути следования улыбка на лице подполковника из разряда добродушных перешла в разряд нехороших, встреча эта не сулила «объекту из пункта B» ничего хорошего.
– Предупреждаю сразу: моё терпение – на исходе, как и время. И если ты опять будешь испытывать его, то я испытаю прочность этой резины на твоей спине. Ты не представляешь, насколько я буду огорчён, если мы с тобой не достигнем взаимопонимания.
Трофименко обернулся на Старкова.
– Товарищ старший следователь по особо важным делам!
«Повышенный в чине» – для пользы дела – Старков моментально исполнился театральной важности.
– Я прошу Вас передать мне документы, подтверждающие виновность гражданина Петухова в совершении тяжкого преступления.
Старков вложил тонюсенькую подшивку в папку с сотней чистых листов бумаги и с важным видом передал «документы» подполковнику.
– Протоколы допросов школьников, учителей и соседей – здесь? – продолжал играть Трофименко.
– Разумеется, товарищ подполковник, – тоже соответствовал образу Старков.
«Не пропадёт ваш скорбный труд»: перечень фигурантов, особенно упоминание школы, явно потрясло юнца. Он уронил голову между колен: текст шёл уже оттуда.
– Я всё скажу.
– Ну, всё, что ты хочешь сказать, мы и без тебя знаем, – поморщился Трофименко. – А мы хотели бы услышать не это, а то, что ты можешь сказать, но не хочешь в глупой надежде утаить это от нас с товарищем старшим следователем по особо важным делам.
– Так про школу не надо?
Петухов-младший робко выглянул – одними глазами – откуда-то снизу.
– Это ты – о трусах, писюне и насмешках Котовой?
«Объект» скорбно качнул головой между колен.
– Нет, об этом не надо, – лениво махнул рукой подполковник. – Лучше – с того места, когда ты пригрозил её «грохнуть» и «отодрать». Ты ведь грозился сделать и то, и другое?
На этот вопрос реакции не последовало: не самый умный даже в своей школе, Петухов, тем не менее, почувствовал, куда ведёт его этот вопрос и куда заведёт его ответ. Но он «играл с огнём»: подполковник Трофименко был не их тех «добрых следователей», которые ограничиваются показаниями, которые, в свою очередь, готовы «показать» подследственные. Трофименко свято исповедовал лозунг на тему горы и Магомета, а ещё он не собирался играть в «доброго следователя» и «следователя злого»: он всегда был самим собой, то есть, «злым следователем».
– Ты оглох, сучонок?
Подполковник уже вышел из образа и «вернулся в себя».
– Я задал вопрос: ты грозился «отодрать» и «грохнуть» Котову?
Уяснив, как завибрировал голос Трофименко и как ещё больше завибрировал в его
