публичная казнь. В довершение всего на шум прибежала нянечка, с подопечными которой Лафра так беззаботно резвился давеча, и тут же не преминула сообщить, что этот самый пес едва не разорвал бедных малюток, напугав их до полусмерти, а потом украл у них мячик и вынудил мастера Джона шлепнуться в траву, отчего тот оцарапал ладошки и испачкал штанишки.
– Какой вздор! – презрительно бросила Фредерика.
Но ни пастух, ни смотрители парка не обратили на свидетельские показания нянечки никакого внимания. Скотника заботили лишь вверенные его попечению коровы, а смотрители, узрев прижатые к голове уши и бешено виляющий хвост, коими Лафра приветствовал своих маленьких друзей, ни на минуту не усомнились в том, что он не способен причинить людям вред. Они распознали в нем все признаки невоспитанной дворняжки-переростка, достаточно молодой, чтобы пускаться на всякие шалости, и при иных обстоятельствах снисходительно отнеслись бы к его прегрешениям. Но правила поведения в лондонских парках были весьма строгими; пожилая бдительная особа с лошадиным лицом, добровольно взявшая на себя роль цербера и требующая послать за констеблем, ее товарка, послабее духом, до сих пор бившаяся в тенетах нервических спазмов, прочие граждане, заявляющие, что таким злобным животным вообще нельзя появляться в общественных местах, и стайка многочисленных нянечек, единодушно требующих наказания для дикого зверя, навеки расстроившего нежную нервную систему их высокородных подопечных, – все это подвигло доблестных служителей отнестись к нарушению общественного порядка с крайней серьезностью. Столкнувшись с необходимостью выбирать между толпой разгоряченных женщин, настаивающих на немедленном привлечении к делу самого королевского смотрителя, и провинившейся дворняжкой, принадлежащей молодой особе, гуляющей без сопровождения лакея или служанки, они ни на секунду не усомнились, в чем заключается их долг. Старший из сторожей с некоторым сожалением сообщил Фредерике, что Лафру следует передать им, а уже они поместят его под стражу до тех пор, пока магистрат не решит его судьбу.
Лафра, которому не понравился ни тон, ни целеустремленное приближение служителя порядка, перестал радостно скалиться и приподнялся. Шерсть у него на загривке встала дыбом, а низкое глухое рычание ясно дало понять сторожу, что любое недружественное действие по отношению к Фредерике обернется угрозой для его собственного здоровья и благополучия. Столь наглядная демонстрация воинственных намерений позволила скотнику потребовать немедленной казни, а смотрителя заставила приказать девушке самой подвести к нему «эту собаку».
В толпе собравшихся лишь один пастух лучше Фредерики знал, сколь непростительным и беспардонным было совершенное Лафрой преступление. Одного взгляда на его раскрасневшуюся физиономию ей было достаточно, чтобы увериться в том, что любая мольба или апелляция к его чувствам будет лишь напрасной тратой времени и сил. Внутренне содрогнувшись, она заявила:
