«Вот как, занятно, и вы сами видели это?». «Нет, что вы», – только и смутится она, – «как могу я докоснуться таких тайн? Люди рассказывали…». Ах, вот как, что ж, люди врать не будут, хе-хе…
Время идёт дальше, красноречие доктора стремится к нулю, и конструктивный пыл угасает – если перед ним стояла задача поговорить со мной по душам, то он её не добился. Нет, он не сделал хуже, но и лучше не стало также – все его речи не возбуждают моего интереса, и эти двадцать с лишком минут нашего разговора смело можно вычёркивать из нашей и без того короткой жизни. К чему всё это? Взаправду, оттого, что ему любопытны мои устремления? Либо он желал бы познакомиться ближе со мной, создать в «Вечной ночи» семейную атмосферу, место, где все друг другу доверяют? Ха-ха, что за чушь! Сам-то ты веришь тому, о чём думаешь! К чему выдумывать за него никогда не гулявшие в его голове мысли? На этом лице нет и следа переживаний, о, я знаю, о чём говорю – писательское чутьё обязывает – нет и не было, и с одинаковым взглядом он может как открывать историю болезни вновь прибывшего «овоща», так и закрывать её, когда какой-то счастливчик отмаялся на этой земле, и, уж холодный, ждёт последнего дела здесь – подписи господина Стига в заключении о смерти.
– Вы смеётесь, Лёкк, – укоризненно и с какой-то задумчивой усталостью в голосе замечает доктор, всё это время наблюдавший за мной, – я сказал что-то забавное, либо вам пришло что-то на ум?
– Подпись, дорогой доктор, – вздыхаю я в продолжение собственных мыслей, – пара завитушек, да одна клякса, быть может…
Конечно, это ни о чём ему не говорит, и выглядит сущей бессмыслицей.
– Что, что? – переспрашивает он.
– Цена жизни – подпись, без подписи ни одна душа не уйдёт на суд. Ну, и кто тут Господь Бог? Всё верно – тот, держащий перо…
Доктор слегка закашлялся, словно подавившись словами:
– Не понимаю вас…
А меня вдруг осеняет; это точно вспышка, искра, возжигающая любопытство! Этот характерный скрежет, эта резь в горле! Я не ослышался – злость, нетерпение, иного и быть не может! Ого, вот ты, голубчик, и попался!
– Что, повторите? Не понимаете меня – так, кажется, вы сказали?
Доктор оглядывается по сторонам, не видя смысла также и в моём восторге.
– Да, не понимаю… Скажете, вас легко понять?
– К чёрту всё это, Стиг! – кричу я, довольный. – Зато я всё понимаю!
Что ж, поглядим, что выйдет из этого. Прежде из своих читателей я был способен, точно кремнем по металлу, высекать различные чувства, порою, что и очень противоречивые. Вот предо мной доктор Стиг, которого я знаю уже некоторое время, и который казался мне доселе непроницаемым; его нутро сотрясает, в нём родилась злость, точно чувство голода, она будет мучить его до тех пор, пока он не утолит её, не пресытит свою страсть, и злость не вырвется наружу. Что могу я сделать с этим?
