получите!
Моя мать, которая всегда вела переговоры, низко поклонилась:
– Ваша светлость, простите, но вы не поняли наш замысел. Рот ребёнка, которого вы считаете испорченным, извергает лишь холодные и безжизненные камни, порождённые морскими существами из мусора. В прибрежном королевстве вроде вашего они не считаются драгоценными, потому что их здесь слишком много. Да, красивые и имеют свою цену. Но это милые камешки, и не более того. Вторая дочь порождает лягушек, которых можно счесть уродливыми, но они дают пищу, одежду, лекарства и яды. Эти существа в любом климате очень полезны, благодаря им никто не будет голодать. Те же, кто окажется рядом с их родительницей, будут вскрикивать от отвращения не чаще, чем говорить до чего она хороша. Скажите, что ваши дочери не запомнят моего урока!
Дож рассмеялся, я последовал его примеру. Хинд икнула, и из угла её рта выкатилась очередная жемчужина. Она чуть не расплакалась, когда одна из лягушек сестры поймала жемчужину языком и проглотила.
Я слыхал, что Хадиль, раздувшаяся от гордости за своих лягушек, стала плохой Догарессой, потому что заботилась лишь о живших в городе амфибиях – приказывала носить их по дорогам и усаживать на шелковые подушечки, чтобы бедные твари не страдали. Она продолжала петь, пока горожане не стали запираться в домах, и пела всё новые песни, посвящая их тени своего отца, благополучию лягушек и спасению своей заблудшей сестры. В конце концов не осталось ни одного дневного часа, когда Колокол Янтарь-Абада не звучал бы со своего высокого балкона.
Хинд, как мне рассказали, ушла куда глаза глядят, оставив след из жемчужин и не помышляя о политике.
Возможно, мы слишком любили проповедовать. Но мы были умны и наслаждались обществом друг друга, упражнялись в своём искусстве с тщанием, почти забытым в наши времена упадка и разложения. Я займу место родителей, когда они умрут, и превзойду их, потому что мне не нужен дикий лес с дикими плодами. Я и есть дикий лес. Чтобы заставить дев производить жемчужины или лягушек, мне достаточно протянуть руку.
Сказка о Пороке
(продолжение)
Переступень повернул руку ладонью вверх, держа её у самого моего носа, и на ней выросла колючая розовая ветка с надоедливым ароматом, который мешался с его собственным запахом.
– Понимаешь, почему не я дал девочкам леденцы? Я не мог этого сделать – по крайней мере, тогда. Но я повзрослел, и мать с отцом показали мне свои книги. Я прочёл в них о тебе, единорогах и о песне, которую ветер играет на ваших рогах. Родители сказали, что я завершу обучение в маленькой семейной академии, когда поймаю тебя и сделаю свой кубок отравителя, ибо ни один отравитель не может позволить, чтобы собственные рабы-листья свергли его. А ведь известно: рог единорога делает все яды безвредными, как вода. «В этих краях живёт единорог, чьё имя Невинность, и мы берегли тебя для неё, – сказали они. – Иди и стань мужчиной». Вот почему я опустился перед тобой на колени, держал твою голову и позволил тебе сколько угодно вдыхать
